Век дракона (сборник)
Шрифт:
И опять, как видим, возникает разговор о власти — разговор, который не обошли в своих произведениях ни А.Шалин, ни А.Бушков, ни А.Бачило с И.Ткаченко, ни, наконец, сам Е.Сыч, заведя его в рассказе “Знаки”, и, уже на новом уровне осмысления, продолжая в повести “Трио”. Если в предыдущих вещах цикла Е.Сыч касается отдельных граней проблемы, то здесь возникает нечто вроде общей концепции государственной власти (не демократической, разумеется) а также образ-метафора, образ-символ сцементированного этой властью государства и его исторического пути.
“Властвовать, значит, притеснять. Не убивать подряд, не награждать огульно, а притеснять, чтобы тесно было человеку со всех сторон, кроме одной. И чтобы двигаться человек мог только в одном направлении — заданном”, — вот смысл такой власти. То есть опять-таки строго направленное твердой рукой очередного вожака-лидера, политического пастыря движение. Отсюда и возникающий
У и Пастырь ведут Я на гору, чтобы с высоты ее вершины показать неразумному экстремисту человечество. Их взору предстает нескончаемая, неостановимо куда-то идущая людская колонна. Присмотревшись, они видят, что авангард колонны догоняет арьергард, наступает задним на пятки, не узнавая, топчет зазевавшихся. Все идут плотными сомкнутыми рядами, боясь ступить с колеи в сторону, поскольку вне строя, вне колеи человеку — “существу общественному” — нельзя. Впереди колонны — лидер. Он движется… спиной вперед. Но это, оказывается, не странная прихоть, а суровая необходимость. “Оглядываться лидеру никак нельзя: к тем, кто пробился в первую шеренгу колонны, поворачиваться спиной не рекомендуется, они ведь и выделились именно благодаря умению бить в спину”. Есть опасность и самому споткнуться упасть, быть растоптанным, но уж тут все зависит от ловкости лидера. “Находились такие лидеры, которые умели угадывать путь, и всю жизнь так и шли во главе колонны, и умирали на боевом посту спиной вперед. Но для этого необходимо, чтобы колонна двигалась медленно… И потому злейший враг любого лидера тот, кто движется быстрее остальных (как, например, Амаута из рассказа “Знаки” — А.Г.) Таких шустрых стремятся немедленно устранить… Первые ряды хорошо усвоили, что если слишком быстро идти вперед, под откос вслед за лидером полетят прежде всего — они, им не удержаться под напором движущейся массы. Они тормозят, хотя и их, конечно, влечет вперед открывающийся из-за спины лидера простор… Так и идет колонна. Вперед — для всех. Назад — для лидера. По кругу — если сверху”.
Аллегория, полагаю, вполне ясна. С одной стороны, народ, которого несбыточными посулами счастливой жизни, как осла морковкой, лидеры увлекают’ за собой, а с другой — сами эти лидеры, которые вовсе не прогрессом, не благом народным озабочены, а собственным благополучием, тем, чтобы подольше удержаться у власти. Все это вместе “сверху” — исторически — и образует бесконечную круговую замкнутость… Ту самую замкнутость, которую в повести “Путники” по-своему выразил И. Ткаченко.
Нельзя не упомянуть еще об одной важной в идейно-художественном плане повести “Трио” аллегории, связанной с проходящей через все повествование легендой-мифом о Драконе. Собственно, и не об этом даже, а о нескольких Драконах, каждый из которых соответствует той или иной эпохи, его взрастившей, и с каждым из которых человек в разное время по-разному боролся. Одного побеждал герой-рыцарь, другого по совету мудрого правителя задабривали жертвоприношениями в лице ослушавшихся граждан, третьего “усмиряют формулой”. Но все это временно. Уничтожить же навсегда никто никогда Дракона не мог. Он просто притаивается, впадает в летаргическую спячку до лучших времен, чтобы при наступлении благоприятных условий возродиться, восстать из пепла, ибо Дракон этот олицетворяет Зло мира, которое на какое-то время можно нейтрализовать, усмирить, найти компромисс, но с которым всегда надо быть бдительным и не жалеть сил, чтобы в очередной раз Дракон Зла, Дракон Жестокости и Насилия не вырвался на свободу, не наделал бы бед. С той целью, думаю, и поведал автор эту легенду. И, надо сказать, очень своевременное предупреждение всем нам, живущим в мире современного многоликого зла!
“…Но воссияло все, что могло воссиять. И колонна сошла с круга и двинулась по спирали, поднимаясь с каждым витком все выше. Все ближе к вершине, где много простора и света. Где холодно и нечем дышать”.
Так, вроде бы оптимистически заканчивается повесть “Трио”. Но советую обратить внимание на эту, портящую все благолепие, оговорку — “Где холодно и нечем дышать”. Она, на мой взгляд, не случайна. Теоретически-абстрактные идеалы счастливого будущего, конечно, светлы и чисты, но и отстраненно-холодны в надмирно-недостижимой своей перспективе. Да и так ли они нужны не некоей идущей “правильным” курсом массе, а конкретному живому человеку, жаждущему хлеба, тепла и добра? Потому, верно, и спешит напомнить автор о ледяном холоде и разреженной атмосфере оторванных от живой человеческой жизни разного рода религиозных и идеологических догматов…
Впрочем, я высказываю свою точку зрения, а все, может быть, вовсе не так. И в том не будет ничего удивительного, поскольку проза Е.Сыча сама провоцирует на неоднозначное ее прочтение, вызывает на дискуссию. Она заставляет напряженно размышлять над
6
…Мои заметки разрастаются, как снежный ком, а я еще не успел поговорить о популярной у молодых фантастической сказке и некоторых других разновидностях фантастики освоенных ими, о нередко возникающей в их произведениях теме экологии; не вспомнил таких, например, интересных авторов, как В.Клименко, Л.Кудрявцев, В.Карпов, чей голос тоже уже хорошо различим в общем хоре. Жаль, конечно. Материала, пищи для разговора больше, чем достаточно.
Но, с другой стороны, я и не претендую на какой-то законченный всеобъемлющий обзор, в котором выделены все акценты и выставлены все оценки. Пока это лишь первые, возможно, беглые впечатления, предварительные наблюдения. Не всегда, вероятно, и точные, в чем-то, видимо, спорные. Да ведь и окончательные выводы делать рано. Молодая, в том числе и сибирская, фантастика еще на взлете, еще, расправляя крылья, набирает высоту. И серьезный разговор о ней, я думаю, только начинается.
Татьяна Торецкая
ТРОПА В БУДУЩЕЕ
Громадный черный кот в металлическом ошейнике приготовился схватить свою жертву. Прыжок… и кот плашмя опрокинулся у нарисованного мелом круга, в котором стоял человек. Словно кто-то невидимый задержал его полет, скомкал и отшвырнул в сторону…
Частному детективу Гюнтеру Шлею, который разыскивает Трех украденных некрещеных младенцев, еще не раз придется столкнуться с этим бесовским животным, как и с другими таинственными и мистическими явлениями, буквально парализовавшими нормальную жизнь небольшого городка Таунд. Нагие ведьмы, парящие в ночном воздухе на метлах, шабаши и колдовские снадобья, загадочный магистр Бурсиан, не отбрасывающий тени, — и наряду с этим современные компьютеры, мини-микрофоны, удивительный реализатор, исполняющий любые желания владельца…
В последние несколько лет на прилавках магазинов стали появляться книги под рубрикой “Румбы фантастики”, завоевавшие популярность у читателей. Это сборники научной фантастики, достаточно широко представленные и в географическом, и в жанровом отношении. О двух из них, вышедших в 1989 году, — “Ветер над яром” и “Имя для рыцаря”, — и пойдет речь.
В заметках о научной фантастике, в предисловиях и послесловиях ко многим сборникам этого жанра (особенно в 70-е годы) нет-нет, да и проскальзывало этакое сожаление-упрек: почему же советские писатели-фантасты уступают позиции зарубежным коллегам? И вообще, дескать наша фантастика находится в переходном периоде, чуть ли не в “застое”.
Вероятно, доля истины в этом упреке была. Но самый главный и убийственный застой проявлялся не столько в отсутствии тем или неталантливости авторов, сколько в косности издательского дела, в засильи чиновников там, где им быть-то не должно.
Да, шишек на научную фантастику сыпалось немало. Одно время даже поговаривали о несостоятельности фантастики как жанра. И все же она открыла читателям немало новых имен, новых нетривиальных идей, новых путей навстречу Грядущему. Прогресс немыслим без поиска, фантазии, без мечты. Научная фантастика и стремится чуть-чуть опережать развитие самой науки, не чураясь ее открытий, а популяризируя и раскрывая их широкой аудитории. И эта роль ее тем интересней, чем ближе жанр фантастики к реальности, к человеку.
И подтверждение тому, что если за дело берутся люди, которые хотят и умеют работать, для которых важен не сиюминутный успех, а широкая перспектива, такая книга, как сборник “Ветер над яром”, знакомящая нас с девятнадцатью авторами, в том числе с В.Забирко, сжатым пересказом отрывков из повести которого “Тени сна” и начат обзор.
“Тени сна” — не просто увлекательный фантастико-политический детектив. Это напоминание-предупреждение: нельзя власть, науку, души человеческие отдавать в руки расчетливых, эгоистичных людей, стремящихся корысти ради подчинить себе подобных любой ценой. Это буквально крик души: невозможно Разум использовать во зло, иначе развитие общества принимает жуткие, чудовищные формы, и это отбрасывает его на низшую ступень эволюции, на которой люди запуганные, тупые обыватели, или жертвы. Ярко выраженная политическая окраска повести раскрывает перед нами тайные замыслы различных политических группировок, намеревающихся захватить власть и упрочить свое господство при помощи чудесного реализатора — достижения неведомой цивилизации. И не случайно автор подводит нас к такой концовке: главный герой вынужден притворяться больным, все позабывшим человеком, ибо он последний держал в руках таинственный реализатор и слишком хорошо знаком с последствиями его воздействия. А потому считает, что время его еще не наступило.