Век Дракона
Шрифт:
Некоторое время Морриган продолжала смотреть, с возраставшим раздражением ощущая взгляды мужчин уже на себе. Потом, понимая, что Страж не отстанет, досадливо дернула головой и, приподняв волосы, показала маленькое кольцо серьги в верхней части уха. Серьга эта была украшена крохотными камнями разных цветов, расположенных причудливым, едва видным узором.
– То мать моя дала, - опуская руку, просипела магиня, стараясь, чтобы голос ее звучал ровно.
– Сказала - со Стражем ты идешь. Где Стражи - там и скверна. Должна быть у тебя защита. И все. Не ведаю того я больше того, что рассказала вам.
По лицу Айана не было видно - поверил он, или испытывал сомнения. Но больше не сказал ничего, оставив ее в покое и выпрямляясь. Было похоже, что, несмотря на происходящее,
– Мне, вапщет, другое интересно, - Броска в свою очередь хмыкнул, прижимая карты к груди.
– Давно уж думаю. Ежели твари всех баб, которых ловят, обращают в таких вот чудищ, отчего ж вот эта, - он кивнул в сторону поводившей головой Геспит.
– Осталась, как была? Чеж она рядом с той, которую спалили, новых генлоков не делала?
На некоторое время повисла тишина. Ее нарушил эльф. С силой проведя тыльной стороной ладони по лбу и щеке, он стер с лица улыбку, возвращая на него выражение крайней усталости и равнодушия.
– Она бесплодна, - Зевран отвернулся к котлу, игнорируя отвисшие в изумлении бороды гномов.
– Это единственное объяснение. Я, во всяком случае, другого не вижу.
Геспит посмотрела на Броску. Толстые темные губы дернулись то ли в ухмылке, то ли просто в судороге.
– Длинноногий… красивый, остроухий прав, - она глубоко вздохнула, выдыхая воздух на Морриган, которая, кутаясь в плащ, с брезгливым видом отодвиулась к краю ложа.
– Они пытались… пытались обратить много… долго. Боль… много боли. Очень много. Растянули чрево, растянули… все. Но детенышей не было. И превращения не случилось. Геспит стала не нужна. Ни им не нужна. Ни Бранке…
– Стой, погодь, - по-видимому, разговор между спутниками Стража и безумной женщиной случился только теперь. Должно быть, ранее было не до того.
– Погодь, - Огрен бросил свои карты, поднимаясь.
– Ты, мохоедка… поэтесса, чтоб тебя. Говори теперь, куда подевалась моя лапушка! Где, мать ее, Бранка?
Часть 2 - 51.
– Здесь.
Воины в молчании созерцали грот, куда привела их поэтесса. Для того чтобы сюда попасть, им пришлось довольно долго идти дальше от Боннамара в сторону Диких Троп. Впрочем, дорога была не в худшем состоянии, чем в городе Легиона Мертвых. Было видно, что когда-то ею часто пользовались. Геспит вела своих спутников через поросшие съедобными грибами и мокрым кислым лишайником гроты, которые, должно быть, ранее были полями, где выращивали пищу для легионеров. Несмотря на обилие мясных цветов и скверны в самом Боннамаре, здесь их не было совсем. Причиной тому были, скоре всего, те самые источавшие слизь синие грибы, которые произростали меж съедобных во множестве. Воздух был влажным и душным. Похоже, где-то неглубоко протекали горячие воды, потому что путников то и дело овевало мокрым жаром.
– Ну, точно парная, - вслух бормотал антиванец, в который раз смахивая пот со лба. Превшие под доспехами гномы вторили ему согласным пыхтением. Даже Морриган, облаченная только в рубаху, то и дело вынуждена была утирать лицо и шею.
Но, в конце концов, путники были вознграждены. Съедобные растения кончились. Дорога привела их к незамеченным в дальнем конце пещеры воротам, не каменным, а, против обыкновения, железным. Должно быть, оттого они теперь и валялись сорванными около проема, который поставлены были закрывать. Чуть поодаль, почти скрытые под грибной порослью, были сложены три кучи горелых камней.
– Здесь, - повторила Геспит, простирая руку в эту сторону.
– Трое. Мвин, Закар и Тельм. Их приложило, когда они открывали ворота. Ловушка… Успели отдать их камню. Хотя и не совсем… совсем как надо. Бранка… торопилась.
– Бранка шла за Наковальней?
– Кусланд выглядел мрачным и каким-то больным. Впрочем, остальные из его отряда едва ли гляделись лучше, хотя, против опасений, скверной не заразился
– Наковальня, - Геспит кивнула, косясь на темный вход.
– Бранка, моя любовь… одержима. Наковальня - вот ее демон. Использовала… всех. Вышла за пьяницу. Чтобы никчемный муж не помешал ей… ее исследованиям. А воины из его касты… присоединились к ее дому. Ей нужно было много, много воинов… - не обращая внимания на покрасневшее от гнева лицо Огрена, полубезумная гномка тяжело и шумно вздохнула.
– Глупая поэтесса долго… копалась в библиотеке… в свитках древних. Поэтесса знала… старый язык лучше любого летописца. Ведь она - из касты ученых. Геспит считала, что это - во имя любви. Все - во имя любви… и нежности. Но Бранка… Бранке не нужна была ее любовь. Бранка… привязала телесно… но предала, как только ей потребовалсь жертва… жертва для тварей. Цель была близка… Поэтесса… и старый язык больше были не нужны.
Кусланд переглянулись с Эдуканом, а антиванец - с Морриган.
– Хош сказать, что промеж вас была любовь? У тебя и Совершенной? Ну, дела… - Броска покосился на рыжего проводника, подбородок которого подрагивал, заставляя подпрыгивать косицы в бороде. Мясистое лицо Огрена то краснело, то бледнело. И, против обыкновения, сказать что-то теперь он не пытался.
– Я-т думал, такое только у наземников бывает, и то не соседей, а тех, что к этим… как их там… Антиве иль Орлею ближе.
– Геспит стала не нужна, - тем временем продолжала гномка, отстраненно, будто вновь погружаясь в муть бездумья.
– Но нужны были другие. Чтобы пройти по Тропам. Через тварей… хозяев. Чтобы войти в Зал Каридина, проникнуть… Защититься. Они гибли… погибли все, чтобы дать ей пробиться. Но она не пробилась, - запрокинув голову, Геспит вдруг рассмеялась - хрипло и торжествующе.
– Она не пробилась, нет. Она прошла Преддверие. Комнату Испытаний. Прошла по телам последних из своего дома. Но дальше не смогла. Ее не пускает. Не пускает!
– Подожди. Ты сказала - Команата Испытаний?
– Дюран в изумлени поднял светлые брови.
– Так она существует?
– Что за Комната?
– избегая смотреть на все еще менявшего цвета Огрена, мрачно поинтересовался Кусланд. Эдукан пожал плечом.
– О ней рассказывали легионеры. Из тех, кто постарше. В особенности, когда случалось время, и поблизости не было тварей, - он невесело усмехнулся.
– Хотя бывало такое, конечно, нечасто. Рассказывали, разумеется, не только о Комнате. О многом. Но о Комнате я запомнил, потому что по легенде она находится именно здесь, в Боннамаре. Каридин придумал ее сам для любого, кто осмелится войти. Любого легионера, - уточнил он.
Броска посмотрел в сторону темного проема.
– А че в ней такого?
– без особой приязни спросил он.
– На кой она была легионерам?
– Этого никто толком не знал, - после некоторого молчания, во время которого, по-видимому, решал, стоит ли отвечать неприкасаемому, проронил, наконец, опальный принц.
– Как будто бы эта Комната… Если пройти ее из конца в конец, любой, вступивший в Легион мог его покинуть.
Кусланд остро взглянул на него.
– Покинуть Легион?
– с непонятным интересом переспросил Командор, кусая губы.
– Вы же… гномы… считаетесь умершими после вступления. Я думал… мне говорили - Легион можно покинуть только после смерти.
Дюран снова пожал плечами - на этот раз обоими.
– Страж, я понятия не имею, что имел в виду Каридин, существовала ли вообще эта Комната, и та ли Комната сейчас нааходится перед нами. Я слышал, что, пройдя Комнату Каридина, легионер мог с полныцм правом вернуться к жизни. Это… подобно второму рождению. Если был достоин. И все. Что бы это могло значить - не знаю. Мне не рассказывали.
Командор обернулся к Геспит, которая, отсмеявшись, вновь ушла в себя, перетаптываясь в опасной близости от неподвижной Шейлы. Сама же каменная женщина после визита в нору порождений тьмы сделалась еще отстраненнее и словно бы неживее, чем казалась ранее. Айан поймал плечо безумной поэтессы и встряхнул, заставив посмотреть на себя.