Век Екатерины Великой
Шрифт:
Герцогиня Иоганна, и ее дочь были поражены заключительной частью бала – фейерверком. Красивые огненные цветы распускались на темно-синем, почти черном небе во всем множестве и разнообразии, вызывая восхищенные крики публики. Юная шестнадцатилетняя Великая княжна не могла оторвать глаз от внезапно вспыхнувшего вензеля «Е. А». Близстоящие молодые князья, графы и Великий князь, дружно закричали «Ура!». А уж когда на небе возникли вензеля самой Елизаветы, все восторженно и слаженно закричали «Виват, виват, Елизавета!».
Перед уходом императрица Елизавета Петровна расцеловала Великую княжну
Герцогиня и принцесса Екатерина, перевозбужденные после необыкновенно длинного дня рождения, совершенно не желали ложиться спать. Екатерина, как всегда перед сном, зашла в половину матери пожелать ей спокойной ночи.
– Довольна нынешним днем? – спросила ее Иоганна.
– Конечно, матушка!
– Да, все было шикарно, по-царски, – согласилась довольная Mutter и деловито добавила: – В обычные дни здесь может находиться до тысячи человек, а во время приемов – до пяти тысяч.
– Кругом такой блеск, чистота…
– А все потому, что здесь серьезно подходят к оному вопросу. Убранством дворца и парка тут ведают отдельные службы: Придворная контора и Гофмаршальская часть. Немало людей, думаю, трудится здесь. Окромя того, разнообразными и, как ты видела, обильными обедами ведают Тафельдекерская служба, напитками – Мундшенская, а сервировкой кофе и чая – Кофишенская служба. Кондитерская же занимается десертами. Всем хозяйством и устроением праздников во дворце заведует гофмаршал. Ты же знаешь, кто сейчас служит обер-гофмаршалом?
Екатерина знала.
– Генерал-аншеф Шепелев Дмитрий Андреевич. Говорят, честный и благочестивый человек.
– Да, он весьма хорошо справляется со своей работой.
Екатерина знала и то, что гофмаршал отвечал за содержание царского стола, равно как и стола придворных чинов и служителей, делившихся на классы. К первому классу относились гофмаршал, гофмейстерины, начальники кавалергардских рот, кои, к тому же, имели право приглашать гостей. Ко второму классу – офицеры, секретари, адъютанты, камер-пажи, пажи и другие лица, несшие службу при дворе. К третьему классу – старшие служители двора.
Обо всем оном поведала ей гофмейстерина Мария Андреевна Румянцева после того, как Великая княжна полюбопытствовала, как и что происходит в летней резиденции императрицы.
Герцогиня Иоганна не оставляла затеи внедрить дочь в политическую жизнь. Она неустанно и целенаправленно порывалась познакомить ее то с одним, то с другим высокопоставленным вельможей, а такожде с разными дипломатами и посланниками. Совсем недавно они были на приеме в доме принца и принцессы Гессенских. В последнее время мать весьма сблизилась с ними, и еще паче – с братом принцессы, камергером Иваном Бецким. Сия связь не нравилась графине Румянцевой, гофмаршалу Брюммеру и всем остальным, понеже в то время как герцогиня была с ними в своей комнате, Великая княжна с Великим князем, которые были предостаточно резвы, возились в передней с фрейлинами и камер-юнкерами, предоставленные сами себе. Само собой, их воспитателям не нравились самовольные шумные игры, недостойные, по их мнению, жениха и невесты.
На сей раз дошла
– Кстати, Фике, забыла тебя предупредить, – начала как-то раз утром герцогиня, – французский посланник пригласил нас с тобой сегодня на бал, так что будь готова – и надень то голубое платье, с низким вырезом.
Да, у матушки вкус был отменный. Оное платье было не самое дорогое, но весьма шло к глазам дочери.
– Матушка, право, идти к твоему другу совсем не хочется. Лучше бы я книгу почитала.
Mutter посмотрела на нее с укором.
– Ах, Фике! Успеешь начитаться. И колико можно глаза портить? Скоро ты будешь ученее всех русских умников… Колико можно читать, учить? Оставь! Со временем ты и так постепенно овладеешь русским языком – и всем остальным.
– Последнее время я читаю модных французских авторов в оригинале. Очень интересно. Они пишут, как лучше устроить управление государством и как надобно им руководить.
– Кто? Монтескье, Вольтер?
Екатерина кивнула, не без удивления. Mutter у нее еще та: ничего не ускользнет с ее поля зрения.
– Ты их тоже читала?
– И не думала. Книги лежали на твоем столе, я их пролистала. Слишком много философии. Зачем тебе вникать в подобные дебри? Тратить столько времени, когда здесь, при дворе, так много происходит событий, в коих можно участвовать и, коли обладаешь умом и привлекательностью, ты сможешь здесь даже блистать – и, возможно, войти в историю.
Екатерина опустила глаза. Да, она хотела бы, но… еще не время.
– Да, мама, я понимаю, что мне стоит чаще быть среди интересных людей, но нынче нет, пожалуйста. У меня с утра болит в груди, я пока не могу развлекаться. Отложим визит на следующий раз.
Герцогиня отвернула недовольное лицо. Принцесса поцеловала вялую руки матери, поклонилась, и, опустив голову, удалилась.
Вечером следующего дня, навестив перед сном мать, принцесса услышала от нее неприятную для той новость: младший брат герцогини, Август Голштейн-Готторпский, просил ее упросить императрицу разрешить ему приехать в Россию. Просьба его была уже удовлетворена, понеже письма шли через канцлера Бестужева.
Екатерина плохо помнила дядю, понеже видела его совсем редко. Mutter же была явно в бешенстве токмо от мысли, что ей придется иметь с ним дело.
– Мало того, что он внешне неказист, он, к тому же, глуп до крайности. И что мне с ним делать?
– Отчего ему вздумалось ехать сюда?
– Как же! – возмущенно ответила мать. – Хочет прибрать себе Голштинское герцогство. Старший двоюродный брат умер, вот он и обеспокоился, вдруг в другие руки оно попадет. Родной брат Адольф стал королем Швеции, он прекрасно вел дела Голштинии. Нет, Август считает, что Адольф должон уступить ему опеку над герцогством, просит ускорить свое совершеннолетие через императрицу Елизавету. Ея Величество может походатайствовать за него через императора Римского, Карла Седьмого. Но и здесь, – мать подняла расширенные злые глаза к небу, – Август настолько невезуч, что, пока он в дороге, Карл уже неделю как умер.