Век эмпирей
Шрифт:
— Тея, достаточно, — оборвали ее, — ты нужна мне здесь. Но сначала отведи мальчика к контролю лебедки.
Она, кипя от ярости, вперилась в Винса.
— Ты слышала капитана, — сказал тот, ухмыляясь. — Найди место, где ты, для разнообразия, можешь принести пользу.
— Винс, забудь про конденсатор, просто замени кабель, — продолжал интерком. — Когда закончишь, надень спасательный костюм. Здесь взорвался боевой крейсер, и если что-то уцелело, мы это заберем. У тебя приблизительно пять минут.
— Да, сэр. — Винс усмехнулся.
Гнев Теи утих.
— Только один гребаный клочок сострадания на этот раз!
Винс надвинул на лицо сварочную маску.
— Не стоит ненавидеть меня из-за того, что я прав, — пробормотал он, когда от раскаленного металла посыпались искры.
Тея давно привыкла к убийственной смеси запахов на борту «Ретфорда». Переработанный воздух сливался с тяжелым зловонием плесени, пота и машинного масла. Мерцающие лампы освещали трубы и стыки переборок, что змеились по потолкам, пока она двигалась по узким коридорам, где могла, вероятно, найти путь и вслепую. Как для всех в маленькой команде корабля, эти металлические катакомбы были для нее домом в течение многих лет, заменяя жизнь в Альянсе Калдари, которая была лишь немногим хуже.
— Гир? — спросила она, поднимаясь по небольшой лесенке.
Оглядывая ограниченное пространство, она уже знала, что мальчик здесь. Кроме мостика, здесь не было других мест с видом наружу. И это было единственное место на «Ретфорде», где можно было найти немного покоя, но лишь ненадолго.
Носок маленького башмака высовывался из-за стола. Тея присела на корточки.
— Эй, — сказала она, — ты что здесь делаешь?
Гир сидел, обхватив колени руками, его карие глаза были полны уныния. Обойдя стол, Тея села рядом на полу.
— Иногда учиться нелегко, — сказала она мягко.
Мальчик ответил, объясняясь языком жестов: Я сделал так, как он сказал мне!
— Я тебе верю! — Ее сердце переполняло мучительное сострадание. — Винс порой небрежен. Он — не лучший учитель…
Руки Гира продолжали отчаянно двигаться. Он — только издевается! И он сказал капитану Джонасу о моей ошибке!
— Капитан Джонас на тебя не сердится, — она наклонилась, чтобы ласково погладить его по щеке. Ее бледная кожа резко контрастировала с его оливковой. — По правде, ему снова нужно, чтоб ты помог ему с лебедкой.
Все, что я делаю здесь, — работа с лебедкой!Гир дернулся. Винс не позволяет мне делать что-либо еще.
— Ты еще получишь свой шанс, — сказала она, отводя с его лба густые завитки волос. — Каждый его получает. Но уже сейчас ты лучший оператор лебедки на корабле. Даже лучше, чем капитан Джонас.
Гир пожал плечами. Это легко, стоит только привыкнуть.
— Знаешь, капитан думает, что поблизости взорвался линейный крейсер…
Правда?Его глаза вспыхнули. Линейный
— Да. — Она улыбнулась. — Есть только один способ узнать наверняка!
Мальчик вылез из-под стола и сбежал вниз по лестнице.
«Три года, — думал Джонас. — И я не ближе к богатству, чем тогда, когда я был планетчиком». Он потер лоб, уставившись на все желтые маркеры на схематическом дисплее. Каждый был компонентным индикатором, который или работал со сбоями или грозил отрубиться полностью. «Ретфорд» был старым звездолетом, каждая его деталь срочно нуждалась в замене. «Да что деньги? — размышлял Джонас, раздраженно гадая, почему Тее понадобилось столько времени, чтобы достигнуть „мостика“, который в этом фрегате был немногим больше, чем тесная комната с обзорным окном и двумя неудобными сиденьями. — Этот летающий сарай представляет весь мой капитал, а вся команда — двое проклятых беженцев и десятилетний немой пацан».
Он с отвращением закрыл схему и переключился на сканер. Вспыхнувший маркер указал приблизительное местоположение, где был обнаружен взорванный крейсер. «По крайней мере, здоровье при мне, — подумал он, когда дверь позади него открылась. — Пока, так или иначе».
— Почему так долго? — пробурчал он.
— Я пыталась исправить ущерб, причиненный этой задницей — моим братом, — сказала Тея, усаживаясь в кресло рядом с ним. — Ради Бога! Гир — всего лишь ребенок, и Винс не должен обращаться с ним так круто.
— Ты лишь наполовину права, — сказал Джонас, отключая наименее значимые функции корабля, чтобы сохранить энергию для двигателей. — Гир — лишь ребенок, но Винс — единственный, кто способен исправить ущерб, причиненный моему кораблю.
Руки Теи яростно двигались над контрольной панелью.
— Ваш взрыв произошел в треугольнике, расположенном приблизительно в семи а.е. отсюда, — сказала она. Ее лицо покраснело. — И мы можем отследить местонахождение всех возможных обломков крушения с вероятностью девяносто девять процентов.
— Девяносто девять? Ты уверена, что просчитала точно?
Она выпрямилась и глубоко вздохнула.
— Джонас, я хочу попросить, чтобы мы потратили выручку от следующего приза на хирургическую операцию, чтобы восстановить его голос. Прежде чем вы разозлитесь, позвольте мне объяснить…
— Тея, на что ты тратишь свою долю — это твое дело, но не советую указывать кому-либо, как тратить свою.
— Но у него такой большой потенциал! Подумайте, сколько он принес бы пользы, если бы мог…
— Или он докажет это в ближайшее время, или я высажу его в месте, которое, черт побери, сочту безопасным. А теперь — координаты точны или нет?
— Вы, мужчины, — все только жопы, все до единого…
— Тея!
— Да. — Она была на грани рыданий. — Девяносто девять процентов, потому что красное смещение не отображается.
— И что это означает?
Она устремила на него свои темно-зеленые глаза и моргнула. На мостике было достаточного света, чтобы подчеркнуть глубокий шрам, пересекавший ее правую глазницу.