Век кино. Дом с дракончиком
Шрифт:
Самсон промолчал, опустив голову.
— Ну а потом? Все осмотрел?
— И дом, и участок, с фонариком. Кусок проводки лежал там же, на полке.
— А еще? Следы борьбы…
— Нигде никаких. Дом будто вымер, все на своих местах. — Он потер рукой лоб, лысину. — Все время болит голова, тогда еще началось… головокружение от запаха краски.
— Да, помню в воскресенье. — Наши взгляды встретились. — Это имеет значение?
— Немецкая эмаль, из-за нее и случилась задержка с расчетом. — Самсон глядел в какой-то странной нерешительности.
— Ну, договаривай.
— Двери и притолоки покрасили
— Это была последняя работа в доме?
— В доме — да. Один целый день красил, другой кончал цементировать яму в гараже. Эмаль к ночи не успела высохнуть, понимаешь?
— Понимаю. Чего тянешь?
— На дверном косяке в кабинете остались следы руки, кто-то ухватился… отпечатки пальцев.
Я изумленно воззрился на безумца.
— Чьи — твои?
— Нет.
— Так какого ж ты молчал? Возможно, именно это тебя реабилитирует!
— Меня уже ничто не реабилитирует, — констатировал Самсон сухо. — Войди в мое положение, раз уж взялся расследовать и судить. Во-первых, Кристина. Ведь про меня она тебе донесла? Ты меня и поймал. Женщина сочувствующая, но на костер ради меня не пойдет. Заметь, я пальцем ее не тронул, такого свидетеля не убрал… О чем я? Костер… — Самсон усмехнулся. — «Мой костер в тумане светит… ночью нас никто не встретит…» Бродяги бражничали у костра возле недостроенного дома напротив. Наверняка засекли, как я туда-сюда мотался.
— С трупами?
Он смотрел затравленно и молчал.
— Когда ты увидел бродяг?
— Уже когда обратно к машине пошел, до этого их не было. До утра горланили. Николай, моя песенка спета.
— Не ной. Во-первых, ты ж не возле дома застрял; за пять-шесть минут твоего отсутствия мертвых вынесли.
— Зачем? (Сакраментальный вопрос, который и меня мучил.) Кто? Вика сама себя вынесла? Ваня убил мать?
— Говори да не заговаривайся!
— Нет, про Ваню-то я думал: он в Москве. А про нее…
— Что?
— Не надо… вспомнить без содрогания не могу.
— Однако дивлюсь на твое хладнокровие в воскресенье, даже стол изысканный приготовил. Для кого?
Он сказал таинственно:
— Для них. Я их ждал. Явился ты. Странно.
— Ты же видел мертвую!
— А вдруг не добили, жива, ушла, сбежала… спичка вспыхнула на секунду… Другая идея: а вдруг розыгрыш, я вас по телефону, а вы меня…
— Не сходи с ума!
— А куда она делась? Куда они делись? — Он охватил руками голову, раскачиваясь в кресле… Кое-как справился, заговорил связно: — Если кто-то, ознакомившись с планом, и пошел мне, так сказать, навстречу — он же его не выполнил!
— Ты заметил, что компьютер некорректно выключен?
— Я к этому механизму с той ночи даже подойти боюсь, в Молчановку приехать боюсь — виртуальная реальность материализовалась в настоящую. Но в воскресенье я сумел настроить себя, надеялся и ждал.
— Помню, как ты убеждал, что исчезновение случилось на Плющихе.
— Инстинкт самосохранения, — пробормотал Самсон. — Записка меня потрясла, но особенно — ковер. Кто украл…
— Ты, чтоб сымитировать…
— Зачем,
— План неизвестен, ты его стер.
— Но в 23.40 компьютер выключить не мог!
— Вот если б не эта железка, твоя песенка окончательно была бы спета.
После пауза он спросил непонятно:
— А во-вторых?
— Ты про что?
— Про действия убийцы. Ты сказал, что, во-первых, я не возле дома застрял, то есть не мог видеть, как он трупы тащит куда-то…
— Во-вторых, отпечатки пальцев на эмали.
— Боюсь, всего лишь Ванины. Он вполне мог хватануть, когда поиграть явился.
— Ваня недосягаем, но органы сличат отпечатки у подозреваемых…
— Николай, подожди! Сами разберемся.
— Ты в своем уме? Такая улика!
— Посадят меня.
— Не исключено, перестрадаешь, заслужил, сценарист, спец по планам! Зато если найдут те самые «пальчики»…
— Да не будут они ничего искать!
— Будут. Тогда кое-кому придется объяснить, что он делал той ночью на даче. Когда эмаль высохла?
— В воскресенье к утру, я проверил.
— Поехали? Только ты за руль сядешь.
— Хоть убей не могу, не вожу, дикие головокружения, аж тошнит.
— На сотрясение мозга похоже.
— Да ну, от шока. Я переживаю шок.
Третий час… Представилась ночная дорога… Нет, не выдюжу, безумный денек кружился в голове бесчисленными вспышками мгновенных кадров.
23
Сна не запомнил, очнулся как от обморока — от посмертного зова: «Не ищите мою могилу, ее очень трудно будет найти». Господи, только седьмой час! И уже не заснуть, они меня зовут, дай же силы найти могилу, иначе, вдруг выговорилось, быть беде, она уже случилась; однако ощущение опасности неведомой пронзило, не отпускало. Откуда оно… Из прошедшего дня. Я замер, пытаясь припомнить, вырвать из многоликого хоровода маску потаенную, высечь из искры подсознания пламя…
Из незашторенных окон уже сияло, сверкало, подступала ранняя жара. Леденящий душ и жгучий кофе подстегнули физически, но искра не высекалась. Какое слово, чей взгляд, нечаянный жест, подспудный испуг пробудили опасность?.. (Между тем я правильно рулил через распаляющуюся столицу к месту преступления.) Опасность какого рода? Как будто наугад задел кончик паутины, прилипчивая сеть задрожала, и в глубине, в черной щели, дернулся в ответ паучок и подползает по-тихому, а я не вижу прозрачных паутинок-следов. Четкий рисунок насекомого в записке… изображение округлое, продолговатое. Или это скорпион? В отличие от паука ядовит. Зодиакальное созвездие с красной звездой Антаресом… издательство русских символистов начала века; кажется, супруги Мережковские — оба скорпиончики, умерли своей смертью. Позволь, да ведь Любавские родились тоже в ноябре, тоже скорпионы… Ну и что? Может, Вика занялась гороскопами. «Приди ко мне тот, кто под землей». Не похоже на гороскоп; я, конечно, ничего не смыслю в черной магии (да и в астрологии), но даже на взгляд профана — это классический зов к преисподнему духу. К скорпиону? Тьфу, черт! Я сплюнул, но некую «потустороннюю» струнку даже в трезвомыслящем задевает сбывшееся заклинание, наверное, последняя ее запись, потом пришла смерть.