Век святого Скиминока

Белянин Андрей Олегович

– Он самый. Хотя какое ваше собачье дело…

– Он! Я тебе говорил, что он, а ты? Так я ж памятник в столице видел, вот собственными глазами… Но меч-то все равно похож! Паж, ну подойди поближе, че ты, как этот…

За зубцами началась шумная перепалка. Человек пять из рыцарского цвета гвардии спорили между собой, бурно обсуждая мое явление. Я принял прежнюю горделивую позу и стоял, небрежно разглядывая верхушки елей и кипарисов, хотя левая нога уже порядочно затекла.

Ушлая Лия опять вела переговоры, а мне вновь досталось гробовое молчание да разве что еще косые взгляды мечников. Для пущего эффекта попрыгал,

помахал клинком, повыделывался – одним словом, обратил на себя внимание. Мне поверили. Если честно, обычные люди, рядовые люди охотно на это клюют. Через несколько минут Лия позвала меня:

– Милорд, идите знакомиться. Они отличные ребята и много о вас слышали. До начала войны еще часа полтора, нам предлагают опрокинуть по рюмашке.

Бред какой-то! От удивления я даже не стал спорить и изображать из себя неприступного зануду. Рыцари быстренько сбегали куда надо, а потом спустили нам на веревочке корзину с разной снедью. Мы с Лией уселись на травке и жадно набросились на еду. Для поддержания разговора приходилось вечно задирать голову вверх, но ради таких бутербродов можно было и потерпеть некоторые неудобства.

– Господин ландграф, а что, вы действительно побили нашего пана на День святого Скиминока?

– Угу… Чавк-чавк… Ам-ням…

– Здорово! А сейчас-то зачем его на поединок вызываете? Не станет он в одиночку драться, как пить дать, выйдет со всем войском и отберет у вас меч.

– Пацаны вы сопливые! – философски изрекла Лия. – Да если б вы только знали, какие армии мы с милордом поворачивали вспять. Он – на гнедом коне, в фиолетовом плаще, с Мечом Без Имени. На полкорпуса впереди я на белом мустанге, в навороченном костюмчике, с тапочкой в одной руке и сковородкой в другой. Крушим, бывало, направо и налево, лорд Скиминок в бою обычно распевает арии о черном вороне или казаках, которых как раз сегодня никто не любит. А я… вот буквально ни на что не отвлекаясь – по мордам, по мордам, по мордам!

– Але, служивые, – наконец вклинился я, – ну, положим, у вашего брюхоносца мания величия заменила даже то количество мозгов, что ему скромно отпустили родители. А вы-то за что идете на верную гибель? Воевать с Плимутроком – просто глупо. Ради посмертной славы? Вы и так живете на границе с Темной Стороной – вот и зарабатывали бы себе имя в бою с нечистью.

– Эх, милорд, – дружно вздохнули все, – ясное дело, что войны никто, кроме пана, не хочет! Но мы ведь люди подневольные.

– Ясненько… Значит, среди цветов – главная роза, среди холопов – пан! Пропадете вы с этой прабабкиной философией. Революцию бы устроили, что ли? Бунт, интригу, мятеж, насильственный захват власти… Божеское дело, поверьте.

– Да все так и думают! Пан наш очень уж хлипко на своем месте сидит. Вот если бы знак какой…

– Какой именно? – ухватились мы.

– Ну… что бунт и в самом деле-то от Бога!

Потом их куда-то отозвали. Мы насытились, вернулись на свой прежний холмик у дороги и стали ждать. Вскоре действительно раздался рев боевых труб, открылись ворота, а войско пана Юлия двинулось через них походным маршем. Их было не слишком много. Около сотни пехотинцев, не больше двух десятков конных рыцарей, полусотня стрелков да еще разношерстная толпа крестьян, вооруженная чем попало. Позади везли две катапульты. При правильно организованной атаке Злобыня силами одной русской дружины разогнал бы этих петухов по своим

курятникам. Ну, да ладно… Вот сейчас Жан должен запалить шнур, а там посмотрим, как они запоют «Враги сожгли родную хату». Авангард грохочущей колонны остановился, поравнявшись с нами. Мы стояли крайне спокойно, куда побежишь? Надо доломать комедию до конца. Пан Юлий в золоченых доспехах с приподнятым забралом остановил коня и насмешливо обратился ко мне:

– Ну что, самозванец, все-таки решил отдать меч законному владельцу?

– Меч Без Имени сам волен выбирать себе господина, – смиренно ответил я. – Мы пришли не с войной, но с миром. Дьявол опутал сетями твою заблудшую душу и толкает на братоубийственное кровопролитие. Остановись, вельможный пан!

– Взять у него меч! – коротко приказал сионский шляхтич. – Тоже мне нашелся проповедник.

Двое блюдолизов двинули коней на меня, но я ловко вскочил на камушек и заорал так, что они опешили.

– Геенна огненная разверзла зияющую пасть! Сатана идет по миру, собирая замерзшие души! Близок, близок Апокалипсис! Плачьте, люди, ибо время ваше истекло! Кайтесь во грехах своих! Ешьте землю и орошайте ее слезами покаяния! Грядет время Зверя! Он будет мучить ваши души, терзать вашу плоть, уничтожать даже саму память о грешных детях, забывших заветы Отца своего! Гром уже гремит! Гремит гром возмездия! Слушайте!

Пару-тройку минут все и в самом деле вслушивались.

– Не гремит, милорд, – шепотом доложила Лия.

Пан Юлий зафыркал у себя в шлеме, изображая пренебрежительное хихиканье, двое рыцарей вновь наставили копья, и тут… Одну из высоченных стройных башен разнесло! Взрыв был что надо… Крыша улетела к черту на рога, а на ее месте плясало веселое голубое пламя. Если уж это им не знак, то я не знаю, чего еще требовать от Бога?

– Ага! – восторженно завопила мой паж, пританцовывая на одной ножке. – Мы ведь вас предупреждали! Вот он – конец света!!!

Пользуясь массовым испугом, я решил слегка подогреть панику:

– На колени, нечестивцы, забывшие о Божьем гневе! Молитесь, молитесь беспрестанно! Навсегда отриньте греховное оружие, ибо за нарушение заповеди «Не убий!» еще никого по головке не погладили. Кайтесь в страшных заблуждениях, гордыне, высокомерии, жадности, блуде, сребролюбии.

– Этого не может быть! – тонким фальцетом завизжал пан Юлий, пытаясь меня перебить.

Ха! Да когда меня понесло, так легче Ниагару остановить веером, чем лорда Скиминока пререканиями.

– Молчи, неверный извращенец! Ты посмел возжелать корону ближнего. Ты толкнул свой народ в пламень гражданской войны, ты дерзнул возомнить себя пророком новой веры! Кайся вместе со всеми, но если твое раскаянье не будет искренним – все сразу почувствуют смрадное дыхание Ада в своих легких.

– Нюхайте, нюхайте, дети мои! – щедро предложила Лия. Запуганный народ начал принюхиваться. Ну, ясное дело, запах из открытой скважины мятежники учуяли сразу. Пан Юлий вертелся в седле, что-то вереща о защите нравственности и духовности, но пространство вокруг него мгновенно опустело. Войско быстро рассасывалось… Не хватало только последнего, заключительного мазка, и он не замедлил явиться. Взрыв грянул вторично! От соседней башни вряд ли хоть кирпичи остались… Но! В воздухе пролетело что-то крупное и белое, трепеща на ветру прозрачными крыльями, а потом гулко бухнулось в кусты позади нас.