Век железа и пара

Величко Андрей Феликсович

– Это когда я успел кому-то что-то задолжать? Думайте, что говорите, почтеннейший, иначе…

Но тут до меня наконец дошло. Охренеть, до чего же у здешних визирей богатая фантазия, мне бы до такого ни в жизнь не додуматься. Ну и ладно, хомяки так хомяки, хорошо хоть за тетрадкой идти не потребовалось.

– Не надо так огорчаться, уважаемый, – обратился я к визирю, – ну сами подумайте: когда бы мы успели научить только что купленного хомяка управлять ракетой? Это не так просто, уверяю вас. До сих пор мы имели дело с австралийскими сумчатыми крысами, но их мало, вот и решили попробовать найти замену.

– П-почему крысы сумчатые? – растерянно вякнул переводчик.

– Потому что на охоту ходят с сумками, – отмахнулся я. – Да вы

переводите, переводите, ваш начальник уже чуть ли не минуту что-то говорит!

Однако мое напоминание запоздало. Визирь замолк и с совершенно явной агрессией на физиономии двинулся к замершему столбом Ицхаку. Я быстро встал между ними и уперся взглядом в лоб Хусейн-паше. Ну чего же ты спотыкаешься, делай следующий шаг!

Однако визирь как-то удивительно быстро понял, что это чревато потерей чего-нибудь ценного. Если не жизни, то уж сознания наверняка, а заодно и передних зубов.

– Где ты там? – обернулся я к переводчику. – Немедленно спрашивай координаты дворца визиря! Или сам говори, если знаешь его месторасположение.

– А… а з-зачем вам? – проблеял знаток австралийского языка.

– Имела место попытка нападения на лицо, находящееся под защитой Австралийской империи.

Я потыкал пальцем за спину, где трясся почтенный купец, и продолжил:

– По имперским законам жилище совершившего ее подлежит немедленному уничтожению. Не хотите говорить – не надо, на кораблях нашей эскадры сто четыре ракеты – думаю, для Стамбула будет более чем достаточно.

Разумеется, я не врал, это даже как-то неприлично герцогу и первому министру. Правда, забыл упомянуть, что аналогичных только что выпущенной всего четыре, а остальные в десять раз меньше и неуправляемые.

– Однако…

Взяв бинокль, я вновь направил его на остров. Пыль уже чуть улеглась, и можно было заметить полнейшее отсутствие на вершине холма шатра визиря.

– Учитывая, что попытка была произведена в состоянии аффекта, и принимая во внимание уже свершившееся разрушение шатра уважаемого Хусейн-паши, который тоже можно считать жилищем, признаем, что буква закона соблюдена. Но! Если с головы почтенного Хамона упадет хоть один волос, пеняйте на себя! Камня на камне от Стамбула не оставлю, австралийцы слов на ветер не бросают.

Купец шумно вздохнул и вытер платком взмокшую лысину.

Визирь перевел дух и опять что-то заговорил.

– Мой господин почтительно спрашивает, зачем вашей светлости понадобились еще и ишаки, – вылез чуть вперед переводчик.

– Ну не для пилотирования же ракет! У ишаков, если вы в курсе, на конечностях нет пальцев, так что они не годятся для столь тонкой задачи. Нет, это просто очень симпатичные животные, на которых мы будем катать ребятишек. Совсем маленьких, тех, для которых лошадь или тем более слон слишком велики. Однако тут есть и еще одна тонкость. Не помню, какой именно великий полководец древности сказал, что в мире нет крепостей, которые не сможет взять груженный золотом ишак. Надеюсь, теперь вы понимаете, на какой основе нам следует продолжать переговоры? И кстати, где мы это будем делать? Предлагаю на борту «Чайки». А для большей результативности можно перенести их километров на семьсот северо-восточнее. Как вы уже заметили, нашим кораблям даже не придется входить в бухту Золотой Рог.

Хусейн-паша тем временем полностью оправился от потрясения и подтвердил, что борт «Чайки» как место переговоров его вполне устраивает, но он не видит, зачем господам австралийцам так беспокоиться, все вопросы прекрасно можно решить и у острова Андикитира.

Судя по его виду, перед мысленным взором визиря стояли две картины. С одной стороны – симпатичное животное ишак, да к тому же груженный золотом. Насколько полно – это зависит уже от него, Амджа-заде Хусейн-паши Кёпрелю. С другой – сотни смертоносных крылатых ракет, ведомых суровыми и безжалостными сирийскими хомяками.

Глава 34

После показа достижений ракетостроения

австралийско-турецкие переговоры свернули в конструктивное русло. То, что мы имеем право когда нам вздумается плавать по любому из проливов, визирь признал быстро. Однако, когда я потребовал того же самого для судов, сопровождающих австралийские корабли, он уперся. Правильно, ведь нетрудно догадаться, что в случае принятия этого положения лодка с желто-черным флагом сможет провести за собой хоть весь российский флот! Турок это категорически не устраивало. Наконец удалось договориться о том, что подобный порядок будет работать только в Керченском проливе, Босфор же с Дарданеллами русские корабли будут преодолевать на общих основаниях, то есть по фирману султана. Но в порядке компенсации я потребовал, чтобы в Керчи кроме турецкого гарнизона квартировал еще и австралийский, численностью до двух полков. То есть если Петр захочет держать пролив под более плотным контролем, ему придется передать под наше управление соответствующее количество солдат. Мы, разумеется, свои подразделения отправлять еще и в Керчь не собирались. Насчет же Суэцкого канала визирь пока ничего не обещал, тут ему надо было предварительно поговорить с султаном. Ну а Ицхаку была выдана мощная бумага за подписью самого Хусейн-паши, что купец Хамон – лицо неприкосновенное. И еще одна, от меня, где я обещал, что с обидчиками почтенного купца австралийцы будут разбираться по законам своей империи и мало не покажется никому.

Потом визирь поинтересовался, находятся ли теперь сирийские хомяки под защитой Австралийской империи, и аж просветлел лицом, услышав отрицательный ответ. Меня, правда, так и подмывало сказать «да», но я решил не перегибать палку. Скорее всего, этих пушистиков ждет незавидная судьба, но пусть лучше турки воюют с ними, чем с русскими.

Далее визирь поинтересовался, возможны ли закупки Османской империей австралийских вооружений, и был немало удивлен, сразу услышав положительный ответ. А чего, спрашивается, в этом странного, если они все равно смогут получить желаемое через тех же французов, только с переплатой? Нет уж, пусть лучше гонят монету нам. Тем более что все равно потребуются еще и специалисты по обслуживанию, инструкторы… Возможно, туркам не понравится, что это будут подданные царя Петра, но наше-то какое дело?

Напоследок мы договорились, что официальная встреча с султаном состоится, когда эскадра двинется в обратный путь, то есть месяца через два-три. А потом довольно быстро согласовали протокол этой встречи. Правда, тут не обошлось без споров. У турок в то время были довольно своеобразные представления о дипломатическом этикете, так что я заранее составил нечто вроде прейскуранта. Зачем, например, так прямо сразу отказываться целовать султанскую туфлю? Достаточно назначить за этот акт уважения такую цену, чтобы султан сам скорее удавился от жадности, чем позволил бы мне прикоснуться к своей обуви. И споры возникли оттого, что я, кажется, несколько перестарался. Так, из протокола встречи визирем были решительно вымараны земные поклоны. Потом он, почмокав губами и что-то подсчитав на листке бумаги, из трех поясных поклонов оставил только один. После чего поведал, что выходить от султана можно только спиной вперед, но больно уж это дорого! Нельзя ли данное действие как-нибудь уценить? Мы обдумали варианты и пришли к выводу, что я выйду боком, но повернув лицо в сторону султанского величества, каковые телодвижения обойдутся всего в треть первоначальной цены.

В общем, по результатам переговоров и после всех взаимовычетов визирь получил небольшой рубин весом около восемнадцати граммов, и за нами будет еще пять кило золота, которые мы вручим после встречи с султаном. По Суэцкому же каналу плата пойдет отдельно и будет зависеть от степени принятия турецкой стороной наших предложений.

Кстати, небольшим этот рубин был только по австралийским меркам, а Хусейн-паша, взяв его в руки, минут пять сидел с выпученными глазами, пока не перевел дыхание.