Век
Шрифт:
— Нет, я это сделаю сам.
— Но, Ник, во всех французских романах влюбленные всегда распаковывают чемоданы друг друга.
— Это не французский роман, — отрезал он. — Я сам его распакую.
Озадаченная его неожиданной суровостью, она ретировалась в ванную.
Столовая утопала в розовой герани, высаженной в глиняные горшки. На столиках стояли керосиновые лампы. Огромные сводчатые окна были распахнуты на главную террасу отеля, залитую светом фонарей. Это создавало впечатление, что обедаешь на открытом воздухе. Отель был
— Как красиво, — прошептала она Нику, когда метрдотель усадил их за столик.
Они заказали по ромовому пуншу, и она вздохнула:
— Не могу в это поверить. Я — в Мексике и с тобой! И меня почти совратили таким восхитительным образом, что я не могла бы быть счастливее, чем сейчас. Ты бывал здесь раньше?
— Я приезжал в Акапулько. Но сюда не добирался. Было не по карману.
— Что это за неожиданное счастье к тебе привалило? Умерла двоюродная бабушка или что-то другое?
— Ты почти угадала. Моя тетя Полли, бедная старушка, оставила мне сто тысяч долларов.
У нее перехватило дыхание.
— Так ты богат! Теперь мне действительно следует тебя зацепить!
Он улыбнулся:
— Тебе это хорошо удается.
Когда они собрались выпить, он поднял свой бокал и прикоснулся к ее.
— За нас, — сказал он.
— За нас.
Они выпили. Человек в белом смокинге, в одиночестве сидевший через два столика от них, поднялся и подошел к ним.
— Мистер Кемп! — сказал принц Асака. — И мисс фон Герсдорф. Какая приятная встреча!
Ник встал и пожал ему руку.
— Рад видеть вас, — сказал он. — Приехали отдохнуть?
— Да, и небольшой бизнес тоже. Мисс Герсдорф, вы ослепительны. — Он поцеловал ей руку. — И какое чудесное платье! Прошу вас, садитесь, мистер Кемп.
— Вы не выпьете с нами?
Габриэлла пыталась подать знак Нику, чтобы он этого не делал, но уже было поздно.
— С огромным удовольствием, — проговорил принц, присаживаясь. — Но только на минуточку. Я вижу, вам хочется побыть вдвоем.
Он подозвал метрдотеля и заказал:
— Один коньяк, пожалуйста. «Реми Мартин».
Мексиканец ответил: «Да, сеньор», — и удалился.
— Так вы только что прибыли?
— Да, около часу тому назад.
— Это красивый отель, а климат здесь просто превосходный. Можно совсем забыть, что где-то идет война, не правда ли? К тому же в Европе почти ничего не происходит, поэтому можно ожидать, что война скоро закончится. В конце концов, зачем Англии и Франции жертвовать собой ради Польши? Польши уже нет, с ней покончено. Так что в этом нет смысла, вы согласны со мной?
Габриэлла была возмущена тем, что японский аристократ нарушил их уединение; все ее мысли были поглощены скорее любовью, чем политикой, но она не удержалась от того, чтобы не высказаться:
— Мой отец был австрийцем. Не думаю, чтобы он сказал «забудь об Австрии», когда Гитлер захватил ее два года назад. Если
Асака улыбнулся:
— Едва ли это случится, но я понял, что вы хотите сказать. Однако вы не поняли меня. Япония и Германия — сильные державы. Польша была слабой. Несомненно, урок истории состоит в том, что сильные нации выживают, а слабые умирают.
Официант подал коньяк, и Асака поднял бокал:
— Выпьем за японо-американскую дружбу?
Ник и Габриэлла переглянулись. Ник поднял свой бокал:
— Я за это выпью.
И он выпил, к удивлению Габриэллы.
— Кстати, — продолжал Асака, — барон и баронесса Манфреди тоже остановились в этом отеле. Он — посол Германии в Мексике и мой знакомый. Моей семье выпала честь принимать его довольно часто, когда он был германским послом в Японии десять лет назад. А я останавливался у них, когда приезжал в Берлин на Олимпийские игры. Я встречаюсь с ними в баре через несколько минут, а вы не составите нам компанию после того, как отобедаете? Барон — удивительный человек и считается почти экспертом по культуре ацтеков и майя.
— Мы будем счастливы, — согласился Ник.
Габриэлла смотрела на него широко открытыми от удивления глазами.
— Я довольно-таки устала от полета, мне хочется пораньше добраться до постели, — сказала она, мысленно сделав ударение на слове «постель».
— Мы не останемся надолго, — сказал Ник.
— Хорошо! — воскликнул Асака, поднимаясь. — Тогда я оставляю вас одних и надеюсь встретить вас в баре — ну, скажем, через час? Мисс фон Герсдорф, — он опять поцеловал ей руку, — я надеюсь, вам понравится пребывание здесь с мистером Кемпом. Вы — удивительно красивая пара.
Забрав свой коньяк, он покинул столик. Ник снова занял свое место.
— Интересный парень, — заметил он.
— Интересный? Да он — гадина! С чего это ты был с ним так любезен?
— А почему мне не следовало быть таким?
— Но, Ник, он же япошка! Ты сам рассказывал о тех ужасах, которые они творили в Китае.
— Это не означает, что он сам это делал.
— Я знаю, но тем не менее... да еще этот тост за японо-американскую дружбу! Я чуть свой бокал не выронила, когда ты его поддержал!
— А ты бы подняла бокал за японо-американскую ненависть? В конце концов, мы не воюем с ними. И мне очень хочется познакомиться с германским послом. Это должно быть интересно.
Габриэлла вздохнула:
— Мой романтичный уик-энд превращается в Версальскую конференцию.
Ник еще не кончил смеяться, когда метрдотель принес им меню.
— Уверяю тебя, очень скоро состоятся и романтические приключения, — пообещал он.
Барон фон Манфреди, высокий человек с намечающимся брюшком и элегантно подстриженной седой бородкой, гипнотизировал Габриэллу своим моноклем, когда ее ему представили. Его жена — черноволосая красавица, — как и барон, не соответствовала распространенным представлениям о немцах. Она была вдвое моложе его и, как потом выяснилось, мексиканского происхождения.