Велесовы сыны
Шрифт:
К тому же, когда их тела найдут, то они уже завоняют! И это тоже, будет нам весьма на руку. Никому не хочется возиться в дерьме, а тем более, когда дело сделано и ничего уже не исправить.
Подхватив под руки настоятеля и отца-эконома, их по очереди отволокли поближе к широким дверям запертым изнутри. Центральные двери в хранилище вин были закрыты на засов, так как предусмотрительный отец-эконом опустил задвижку, убегая от тех, кто пытался сбросить его со стены монастыря.
Он, тогда, лишь по счастливой случайности избежал своей гибели.
Вот и сейчас она шла за ними по пятам, сопровождая до самого входа, где и должна была произойти эта казнь.
Бертран достал длинный, широкий нож, выполнявший функции и кинжала, и тесака. Таким ножом, охотники часто пользуются в лесу. Им можно было нарубить щепы для костра, разделать тушу оленя или косули. Но сейчас, этим орудием, полуграмотный головорез и намеревался пошинковать на куски двух священников.
От волнения, настоятель весь побелел, словно вымоченный в извести кусок полотна, но сказать что-то ему мешал кляп. И лишь по движениям могучих рук, и тем усилиям, которые он прилагал пытаясь разорвать путы, было видно, чего ему стоило видеть эти приготовления.
Его, старого и опытного бойца, пытались зарезать будто свинью, предназначенную на убой к празднику Всех Святых или Преображения.
И кто? Его любимая женщина и какой-то полуграмотный негодяй, подвизавшийся в монастыре под видом охранника в Арсенале.
Со спокойствием и безразличием мясника, выродок деловито осматривал своего недавнего патрона планируя куда лучше и вернее нанести удар, чтобы вызвать обильное кровотечение, когда его внезапно остановили.
Голосом не терпящим возражений, леди Агата скомандовала ему.
— Прекрати, сейчас же! Остановись! Ты меня понимаешь, Бертран! — В воздухе раздался свист хлыста, после чего Бертран схватился за руку и заскулил словно собака, побитая жестоким хозяином. — За что, госпожа Агата! За что! Не понимаю, я ведь только хотел сделать как лучше! Все, как вы и приказали! Ничего лишнего! Несколько точнейших ударов ножом и аббат окажется в раю, или в аду! Хотя последнее, мне кажется более вероятным!
— Ты забыл с кем разговариваешь, собака! — На Агату было страшно смотреть. — Ты! Падаль, которой я позволила жить, смеешь говорить мне, что и как надо сделать, чтобы всё было правдоподобно и как положено?!
Последовал новый взмах кнута и снова собачий визг, заставивший замереть всех, кто находился в этом подвале.
От удара, суконная куртка на конверсе лопнула, словно она была скроена из бумаги.
— Запомни, скот! С ними, решите всё без меня! Быстро и без мучений! — Видимо, даже у неё в груди было что-то наподобие обычного человеческого сердца. Всё-таки столько лет прожитые вместе накладывали свой отпечаток, а Агата как-никак была женщиной.
— Я уйду через боковые ходы, точно так же, как и попала сюда! А вы, пойдете напрямую, через центральные двери. Ты меня услышал, Бертран?
И еще раз!
Если я узнаю, что ты ослушался,
Повернувшись Агата быстрым шагом проследовала туда, откуда и появилась в этом подвале.
Этот незаметный проход уводил к Арсеналу, комнате охраны и помещению, где в монастыре хранилась казна, а также все его сокровища и реликвии.
Таких вещичек, за прошедшие столетия, накопилось достаточное количество. Все они представляли огромную ценность, даже для такого богатого государства как Франция.
Послышался звук проворачиваемого в замке ключа, а затем в воздухе повисла тишина, более не нарушаемая ничем.
И лишь через значительный промежуток времени все присутствующие обрели способность двигаться и разговаривать меж собой.
Двое подручных неспешна подняли и посадили лежащего на полу Бертрана, ещё не полностью пришедшего в себя от невыносимой боли. Удары хлыстом наносимые его хозяйкой были чрезвычайно болезненны и почти не поддавались лечению.
Почему? Никто, из докторов, до сих пор не дал внятного объяснения этому феномену. Не помогали ни мази, ни растирания, ни присыпки, коими лечили раны ландскнехтов и рыцарей сражающихся на поле боя.
— Откройте центральные двери! — Сквозь зубы приказал Бертран, ещё не пришедший в себя от удара бичом. — От неё ничего не скроешь! Поэтому делайте так, как приказала эта гадюка! При первом же удобном случае, надо будет с ней поквитаться, а пока молчим и делаем то, что нам говорят.
Один из его приближенных не торопясь подошёл и поднял засов, на двери центрального входа в монастырские винные погреба. А затем, двери подвала стремительно распахнулись и в обе створки ввалилась куча народу под предводительством Джакомо-библиотекаря.
Хитрый неаполитанец, стремительно ворвавшийся в подвальное помещение, за за один миг сумел оценил обстановку, увидев связанных словно бараны отца-эконома и настоятеля.
Через секунду путы на руках и ногах у обоих несчастных были разрезаны, а они сами оказались окружены теми, кто пришел сюда вместе ним. Поиски пропавшего главы монастыря завершились, и нельзя сказать, что это происходило не совсем вовремя.
Здесь же находились Рене и Эмиль, конверсы, посланные настоятелем прикончить иезуита, в ту роковую ночь, в трапезном зале монастыря.
Сейчас, Дитмар был ему таких же товарищем, чудом избежавшем смертельной опасности и с этим тоже еще предстояло разбираться долго и кропотливо. Но всё это будет гораздо позднее, а сейчас в другом углу винного подвала сгрудились те, кто и должен был осуществить эту казнь.
Настоятель поднялся и взяв в руки услужливо поданный ему кинжал-базелард неторопливо подошёл к Бертрану, который стоял не жив ни мёртв, вжавшись в стену подвального помещения. Улизнуть через боковой проход эти преступники не смогли.