Величие державы – их заслуга. Герои русской истории
Шрифт:
Великий князь Владимир II Всеволодович Мономах. Портрет из Царского титулярника 1672 года, Государственный исторический музей, Москва
Его имя в отечественной истории стало символом мудрости и решительности. Он приостановил кровавую распрю князей, положил конец половецкой угрозе, адресовал своим современникам и потомкам чрезвычайно ценные, исполненные главных христианских добродетелей наставления.
Автор «Слова о погибели Русской земли», как видно, с затаенной надеждой на лучшее будущее, писал: «Половцы своих малых детей его именем пугали. А литовцы из болот своих на свет не показывались, а венгры укрепляли каменные стены своих городов железными воротами, чтобы их великий Владимир не покорил, а немцы радовались, что они далеко – за синим морем».
Основные памятные даты, связанные с жизнью и деятельностью Владимира Мономаха, приходятся на последний весенний месяц: 965 лет назад он родился, через 60 лет вступил на Киевский великокняжеский престол, а спустя еще 12 лет покинул сей мир.
В летописях за ним закрепился образ идеального правителя, образцового христианина: «Украшенный добрым нравом, славный победами, он не возносился, не величался». Для многих поколений русских людей Владимир Мономах был примером воинской доблести и политической прозорливости.
Первую победу над половцами князь одержал в юном возрасте, а в последний раз вел рать соплеменников, когда ему было за семьдесят. По тем временам – глубокий старик. Однако он по-прежнему прямо сидел в седле и, если требовалось, размашистым движением доставал меч из ножен. Внук Ярослава Мудрого, а по материнской линии – византийского императора Константина Мономаха – к киевскому престолу он шел очень долго.
Его политическая молодость проходила на берегу озера Неро, в Ростове Великом. Там Владимир правил еще будучи юношей. Потом отец, Всеволод Ярославич, занял Киевский престол, и 25-летний сын получил в княжение Чернигов, один из самых крупных городов страны, древний племенной центр славян-северян.
После смерти родителя он принял одно из важнейших решений в своей жизни – отказался от борьбы за Киев: «Если сяду на столе отца своего, то буду воевать со Святополком, так как стол этот был его отца». Владимир Всеволодович предпочел накапливать силы, не раздирая Русь братоубийственными войнами. Его собственная власть простиралась довольно далеко – до Смоленска и Ростова. Правда, за Чернигов приходилось бороться, междоусобная брань не прекращалась.
Потом Мономах долго княжил в Переяславле, пережившем при нем период расцвета. Монолитной и сплоченной Киевской Руси в то время уже не существовало. Род Рюриковичей не выпускал из рук власть над уделами, однако мира-лада между представителями династии не было. Сложная система наследования превращала родственников в злейших врагов. Историки находят у раздробленности и положительные стороны: в каждом небольшом городе владетель-князь сколачивал дружину, учреждал администрацию, строил каменный храм и укрепления.
Поселения по отдельности развивались, чего не скажешь о расколотой стране. Ее правители не только не могли
Черниговское и Переяславское княжества граничили с половецкими кочевьями, и Мономах стал грозой воинственных орд. Чтобы побеждать, следовало научиться заключать союзы с другими власть имущими. Владимир проявил себя как цепкий дипломат задолго до того, как получил престол в Киеве. Он подал идею княжеских съездов. Родичи прекращали вражду, собирались для переговоров. Зачинщиков кровопролитных распрей наказывали (как правило, переводили править в менее важный город). Съезжаясь, Рюриковичи обсуждали национальную политику, планировали совместные походы против половцев. Но каждый раз после такого «саммита» в Киев приезжали половецкие послы с дарами, и Святополк отказывался от участия в общем деле.
Лишь один Мономах оставался непоколебимым, требовал: нужно отучить кочевников нападать на наши земли. В 1103 году, после очередного грабительского набега, завершившегося уводом в степь тысяч невольников, русские военачальники съехались к Долобскому озеру, где договорились наконец о совместном выступлении против недругов.
Владимир Всеволодович настаивал на немедленном весеннем походе, пока половцы еще не вышли на летние пастбища, не накормили вволю своих коней. Все князья, кроме Олега Черниговского (тот был в сговоре с неприятелем), поддержали идею Мономаха, и по весне многотысячная дружина двинулась на юго-восток. Первыми шли летучие отряды разведчиков. За ними – основная конница и пехота. Киевский правитель Святополк Изяславович доверился военному опыту родственника-инициатора и не прогадал.
Решающая битва произошла 4 апреля близ урочища Сутень, неподалеку от Азовского побережья. На стороне врага сражались двадцать ханов с отборной конницей. Летописец отмечал: «И двинулись полки половецкие как лес, конца им не было видно. И Русь пошла им навстречу». Расчет Мономаха оправдался: на истомленных долгой зимой конях кочевники не сумели стремительно атаковать. Наши дружины вклинились в половецкую орду и рассеяли конников противника. Больше десятка ханов погибли, а высокородный Белдюзь попал в плен. Он посулил за свою свободу огромный выкуп. Владимир в ответ резонно заметил: пленник всего лишь обещает вернуть награбленное. И приказал – в назидание другим – Белдюзя зарубить.
Русские прошли по половецким селениям, освобождая невольников. Домой вернулись с богатой добычей, отогнали к родным полям табуны коней, стада коров. Эта победа запомнилась степнякам надолго. Они присмирели, уже не претендовали на дань, стремились к союзу с северными соседями. И на Руси очень многие поняли, что значит единство. Если бы не тот ратный успех – возможно, половцы сыграли бы в нашей истории самую роковую роль. В 1237 году, когда на Рязань и Владимир двинулись тумены Батыя, у нас, увы, не нашлось нового Мономаха.