Величие
Шрифт:
– Что это значит? – выдохнул он.
Я сжала его руки.
– Тебе решать.
Дастин коснулся моей щеки.
– Я хочу, чтобы ты была моей.
Покатилась слеза.
– Пришлось ждать вечность.
– Но это не прошло мимо, – сказал Дастин и обвил меня руками. Он держал меня и давал ощущать все его эмоции. Я не хотела отпускать.
– Я тебя люблю, – сказала я ему.
Он отодвинулся, я секунду глядела в его глаза.
– Я ждал двадцать лет, чтобы услышать это и обрадоваться, – я
– Все настоящее.
Его губы снова нашли мои. Мы вернулись друг к другу. Впервые за месяцы я ощущала себя целой. Часть меня была сломана, может, не полностью исцелилась, но Дастин все исправил, ведь был рядом, когда был нужен больше всего.
И тут я поняла важность того, что он со мной. Он помогал мне в самые уязвимые часы, от моей эмпатии в десять до горя из–за потери родителей в восемнадцать. Он был рядом со мной во всей боли, держал меня за руку, даже если сам был причиной боли. Сомнений больше не было.
Я любила Дастина Винтера.
Эпилог
Джек бросил Тревору ключи от машины.
– Возьми Аманду с собой, – сказал он.
Тревор взглянул на ногу Джека в бинтах, что еще заживала. Шрам проступал у его глаза.
– Пусть исцелит тебя. Прошло две недели, а ты все еще ужасно выглядишь.
Финли сидела за стойкой на кухне с гипсом на руке. Она посмотрела на Джека.
– Я не продамся тебе.
– Да, – сказал Джек Тревору. – Она не продастся мне.
– Два дурака, – буркнул Тревор. – Идем, Аманда, пора в путь.
Я прошла за дверь и забралась в «Oldsmobile» с Тревором. Его эмоции пропитали меня, и я не думала, что буду бороться с ним так. Это всегда делал Джек. За пару недель я узнала, какие эмоции скрывал Джек. Но Тревор игнорировал их. Он должен был теперь столкнуться с эмоциями, они всплывали, и он злился.
Он тяжело дышал, пытаясь подавить ненормальные мысли и чувства.
Он побывал у доктора, запястье снова было с лаймово–зеленым гипсом. Он не стал клеить значки групп, Тревор взял черный маркер и написал «Законы Х молчат» на бинтах.
Мы неделю боролись с ним из–за надписи, и он сказал мне не забивать этим свою милую голову. Дастин потом рассказал ответ. Метка Тревора переводилась как «При виде рук закон затихает». На повязке говорилось, что законы не молчат, что они нужны, и это шло против его метки. Дастин сказал, что Тревор имел в виду законы наследия, кодекс чести. Это был плевок в сторону нас с Дастином – за убийство человека и свободу Иста.
Он просиял и стал бодрее.
– О, Аманда, мы с тобой, как в старые времена.
– Не помню, чтобы я ездила с тобой за пиццей.
– Ладно, как в новые времена.
– Ладненько, –
Он попытался рассмеяться, но не вышло.
Я хотела заговорить, но он прервал меня.
– Не надо меня трогать, – рявкнул он. – Со мной не нужно нянчиться, как с ребенком, – он улыбнулся. – Я слишком красив для этого.
Тревор свернул на парковку. Он посмотрел на магазин игр дальше по улице.
– Ты за пиццей. Я посмотрю, есть ли у них «Batman Returns» на «Sega Genesis».
Я проводила его взглядом и невольно подумала, что это было началом для Тревора. Это было началом его превращения в мужчину. Он признал эмоции, возмужал. Даже если это стало причиной ссор с нами.
Я открыла дверь пиццерии и не удивилась при виде Райана Тейлора, вытирающего стойку. Колокольчик на двери звякнул, и он поднял голову.
– Аманда, – он улыбнулся и вытер руки о красный фартук. – Я надеялся, что ты приедешь за пиццей.
Он склонился за стойку перед кассовым аппаратом. В пиццерии было пусто. С ранних 90–х тут почти всегда было пусто. Людям удобнее было ходить в фаст–фуд, а не в пиццерию с настоящим итальянским продуктом. Но моя семья всегда выбирала качество, а не простоту.
– Принесешь их для меня? – спросила я.
Райан сунул карандаш за ухо, оставил тряпку на стойке.
– Все еще думаешь про Нью–Йорк?
Я покачала головой.
– Нет.
– Нет? – он вскинул брови. – Правда? И что Аманда Челси будет делать в свободное время?
– Проведу его с семьей, – сказала я. – Жизнь коротка. Не нужно тратить ее на людей, которых я не знаю.
Мое решение Райану не понравилось. Он слабо улыбнулся мне. Я услышала скрип шин. Кто–то бросил кирпич в окно, и он разбил его на кусочки.
Свет солнца залил помещение.
– Издеваетесь, – застонал Райан.
Дети вопили, машина быстро уехала. Стекло хрустело на полу, Райан подошел к кирпичу. Он склонился и поднял его.
– Тупые дети, – буркнул он. Райан посмотрел на меня. – Я принесу пиццу, – он повернулся, чтобы уйти, а я посмотрела на пол. Не из–за стекла, а из–за его тени, которую было видно в луче света.
Мои глаза расширились. Его отличали крылья на спине.
Он пропал на кухне, крылья из тени – с ним. Я едва подавила шок.
Крылья. Крылья живы.
Те слова бормотал безумец, которого еще держали в психушке в Колорадо. Но в этот миг слова были разумными.
Райан вернулся и опустил коробки на стойку. Я взяла себя в руки и отдала стопку денег.
– Как вы с Дастином?
– Эм, – пролепетала я. – Мы в порядке.
Райан дал мне сдачу.
– Это звучит не очень.
– Нет, у нас все хорошо.
– Снова друзья?
Я взяла коробки.
– Нет, мы вместе, – я слабо улыбнулась ему. – Пока, Райан.