Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!
Шрифт:
Мало кто знал (кроме тех, кому по должности положено) о том, что высылаемых из Югороссии «асоциальных элементов» в РСФСР принимали с большой охотой. Этот контингент массово пополнял «трудовые армии» [130] , позволяя тем самым снизить репрессивную нагрузку на «коренное население», то есть замаскировать экономический характер якобы политического террора.
Курируемой «товарищем Ларисой», то есть попросту Ларисой Левашовой, в девичестве Игнатовой, советской пропагандистской машине не составляло большого труда поддерживать в обществе резко антиюгоросские настроения, рисуя её таким же средоточием греха и порока, как в годы «холодной войны» изображался Западный Берлин, к примеру. И собственные впечатления немногих лично там побывавших, и наличие многочисленных потребителей
130
Трудовые армии – изобретённая Троцким форма внеэкономического принуждения, нечто среднее между советскими стройбатами и обычными ИТЛ с расконвоированным контингентом. В нашей реальности так называемый «Большой террор» на самом деле во многом был доведённым до крайности развитием той же идеи. «Волны» этого террора определялись одновременно потребностью в рабочей силе на «стройках коммунизма» и избытком «свободного» населения, которому нужно было платить зарплату и обеспечивать продовольствием и прочими предметами потребления на уровне, соответствующем партийным лозунгам. Изъяв несколько сотен тысяч трудоспособных людей из второй категории и переведя его в первую, власть на какое-то время стабилизировала экономическое положение и даже получала возможность устраивать пресловутое «снижение цен».
А на вопросы некоторых въедливых товарищей с той и этой стороны – как же с такими настроениями возможен будет грядущий военный союз антагонистов – Лариса легкомысленно отмахивалась. Тем, кто был в курсе параллельной истории, отвечала: «А что, долго нужно было людей перевоспитывать, когда Гитлера в тридцать девятом другом объявили?» Прочим же советовала подумать о чём-нибудь более полезном для дела Мировой революции, которая обязательно наступит.
Тут она изображала себя троцкисткой куда большей, чем любой Бронштейн.
Вообще, некоторые эпизоды жизни Ларисы в красной России заслуживают отдельного романа. Марина и Кристина в своё время слушали её увлекательные рассказы, в которых правда была совершенно неотделима от вымысла и густо подсолена изящной эротикой, оттого их так и тянуло в эти загадочные края.
Басманов тем временем уже перешёл к политэкономии сего искусственного, но отнюдь не химерического мира. В чём-то был он более реален, чем даже ГИП, потому и рассматривался в качестве «Крепости последней надежды».
Само собой, в названных условиях любое государство, имевшее Югоросский потенциал, восстановилось бы от военной разрухи быстрее среднеевропейских темпов (как Чехословакия в нашем мире), но тут ведь было совершенно уникальное сочетание факторов. Возможность получать золото и прочие ликвиды в неограниченных количествах могла бы легко привести к «испанской болезни» [131] , но здесь – и в «Братстве», и во врангелевском правительстве – подобрались люди умные и знающие историю. Слитки и монеты поступали в экономику в тщательно просчитанных на компьютерах Замка количествах, удерживая на нуле инфляцию в Югороссии и обеспечивая лишь самые необходимые капиталовложения за рубежом.
131
«Испанская болезнь» – образное обозначение экономической ситуации, когда в стране появляется денег больше, чем имеющееся количество товаров, услуг и возможностей их вложения. В отличие от инфляции, вызванной избытком бумажных денег по сравнению с обеспечивающими ликвидами, «И.б.» была спровоцирована избытком именно золота, «всеобщего эквивалента», хлынувшего в XVI в. из Америки.
Источником экономического благосостояния республики являлся почти исключительно экспорт высокотехнологичной и фактически уникальной продукции, в основном автомобилей, самолётов, лёгкого стрелкового оружия, опережающих общеземной уровень лет на десять-пятнадцать, не более, чтобы не создавать бросающихся в глаза анахронизмов. Кроме того, Югороссия лидировала в области продвижения на мировой рынок продукции престижного потребления, стиль которого сама же и формировала. Это было
Три года назад английская разведка вплотную подобралась к разгадке «русского чуда», только на последний шаг воображения не хватило. А так очень грамотные специалисты, изучив несколько сотен экземпляров попавших к ним в руки пулемётов «ПКМ» и карабинов «СКС», отметили необъяснимую странность – все образцы были идентичны. То есть совпадали вплоть до царапин, заусенцев и микрораковин даже на внутренних сторонах деталей. Сразу объяснения этому не нашли, а потом, после провала организованного «Системой» московского путча и гибели Сиднея Рейли, тема как-то сама собой забылась [132] . У других людей появились другие приоритеты, а некоторым, особо досужим, помогли избавиться от всех вредных мыслей сразу.
132
См. «Андреевское братство».
Не повторяя советских ошибок, югороссы патентовали каждый узел, чуть ли не каждый болт поставляемых на экспорт изделий. И никому в голову не могло прийти, что продающиеся только по предварительной записи «Днепры», «Уралы», «Хопры» и «Доны» имели своими прототипами сконструированные в Штатах и Германии пятнадцатью годами позже «Доджи», «Виллисы», «Харлеи» и «БМВ». Правда, последние два года пошли с конвейеров пяти новых автозаводов уже собственные легковые модели на базе «Победы», «ЗиМа» и даже вполне эксклюзивные «Чайки».
Одновременно специально организованное на базе бывшего военно-технического комитета Генштаба полувоенное Управление перспективного развития скупало по всему миру, где явно, где тайно, патенты, представлявшие реальный интерес. Либо для внедрения полезных изобретений, либо для пресечения ненужных направлений прогресса в чужих странах. Для того имелись особые списки, инструкции и рекомендации, поступавшие в управление извне и регулярно обновляемые и дополняемые.
В целом Югороссия в этой реальности заняла весьма специфическую «экологическую нишу», похожую на ту, что занимали в шестидесятые-восьмидесятые годы ХХ века Главной исторической последовательности Япония, ФРГ, США, Франция и Италия, вместе взятые. Конечно, с неистребимой российской спецификой, вроде стопроцентной обеспеченности собственными сырьевыми ресурсами и поражающей воображение оригинальностью мышления инженерно-конструкторского корпуса.
Об уровне развития сельского хозяйства даже нет смысла и говорить. Местное кулачество и казаки, которыми являлось, по сути, всё сельское население страны, снабжённое техникой, удобрениями, передовой агротехникой и фактически беспроцентными кредитами, производило продукции в несколько раз больше потребностей собственного населения, поэтому экспорт, ориентированный в основном на РСФСР и Западную Европу, обеспечивал не только финансовый, но и политический эффект. Уцелевшие крестьяне там перешли на натуральное хозяйство, прочие же стремительно люмпенизировались.
В Германии, кстати, сейчас творилось примерно то же, что описано Ремарком в «Чёрном обелиске». Суперлиберальный «Веймарский» режим, вынужденный выплачивать гигантские репарации Антанте, был явным образом не в состоянии хоть как-то стабилизировать экономику. Если бы не постоянный займы и дотации Югороссии (при негласном, но строгом политическом контроле), там давно совершилась бы или коммунистическая, или нацистская революция.
К некоторому удивлению «Братства», Врангель и его правительство во главе с бессменным премьером Кривошеиным оказались вполне вменяемыми, государственно мыслящими и обучаемыми людьми. Уже первая экономическая программа Кривошеина, принятая ещё на ГИП весной двадцатого года, была весьма реалистична и могла сработать, если бы сам белый Крым не был обречён. Здесь всё получилось, особенно при постоянной поддержке и корректировке курса по рекомендациям «Братства». И поставках всего необходимого, в основном в виде идей, технической документации, технологий и натурных образцов. В общем, получился гибрид ленд-лиза и плана Маршалла, но без иждивенчества. Новиков с Шульгиным в полной мере учитывали опыт СССР в отношениях с союзными республиками, странами «народной демократии» и «идущими по некапиталистическому пути».