Велик
Шрифт:
Оставим недобитым еще философам сомненья и рефлексию. А големы не сомневаются. Големы действуют.
Не обращая более внимания на вопиющие о пощаде вамаяссьские сервизы и эльгардский хрусталь, он двинулся на голос.
Еще минута — и жертва маленькой ночной неприятности была отыскана в дебрях корзин и коробок в бессознательном состоянии, бережно извлечена из-под ящиков с художественным атланским литьем[47], заброшена на плечо и вынесена наружу.
Оказавшись между стенами складов, голем нерешительно остановился. Куда теперь?..
— …Антил-лопу
Выпить ч-чаю… п-пригласил…
Дребезжащий пьяный голос катался по улице, словно надтреснутый шар по качающейся сковородке, отражаясь от стен домишек, заборов и деревьев и волнуя собак. Обладатель вокала, мужичок лет шестидесяти, в обнимку с бутылью самогона галсами перемещался по неширокой пыльной улочке то ли в поисках дома, то ли места, где утробно поплюхивающие остатки напитка можно было бы употребить в хорошей компании. Но пока ни того, ни другого не находилось, и он упрямо брел вперед и самозабвенно горланил узамбарские частушки.
— …И родились на б-болоте…
— Где. Находится. Костолом… Костодав… Костолев… Костоправ!
— Антидилы… кроколо…
Пение оборвалось: пьянчужка снова уткнулся во что-то, не желавшее отступать с его дороги. А это означало, что как человеку негордому, отступить и обойти нежданно возникшее препятствие придется ему.
И только второй мыслью в его мозгу вспыхнула радость осуществленной мечты.
— Хо! П-приятель! Давай в-выпьем! — облапил он смутно обрисовывавшуюся впотьмах фигуру. — Я тебя н-не пущу! С-слушай… чего ты такой т-твердый? В доспехах, ч-что ли? И здоровущий… Хо! Ты солдат! В-выпьем за п-победу!
— Мне. Костоправа. Надо. Срочно, — сурово прогудел собеседник.
— Т-ты ранен? — озадачился прохожий.
— Не. Я. Человек.
— Еще один? — оживился пьяница. — На т-троих! З-за подебу!.. Подеду… Попету… Короче, в-выпьем! Домашний! Арахисовый! Н-напиток б-богов!..
— Нам. Некогда, — не уступал голем.
— Д-да что ты з-заладил!.. — сердито воскликнул прохожий. — Ч-человеку помочь ему н-некогда!..
— Помочь? Человеку?..
— К-конечно!
— Как?
— Вот с этого и н-надо было н-начинать! — торжествующе захихикал пьянчужка. — С-садись…
— Это. Поможет. Человеку? — недоверчиво уточнил Велик, опускаясь на землю.
— Еще как!!! — восторженно ухнул прохожий и сунул бутыль в направлении невидимого собутыльника. — Держи! Пей!
— Я. Могу. Пить?
— М-можешь, можешь! Зацени, п-приятель! Каков б-букет!.. У-у-у!..
Каменный Великан осторожно поднес к лицу оплетенную лозою бутылку. Букета в ней не было: не исключено, что прохожий потерял его по дороге. Значит, заценить его не представлялось возможным, и оставалось выпить то, в чем этот букет раньше находился. Хотя он никогда не думал, что может пить, тем более, жидкость, недопитую
Голем наклонил бутыль. Из нее хлынула, переполняя рот и обливая подбородок и шею, теплая жидкость — и вдруг закончилась. Чтобы не расстраивать больше прохожего, он на всякий случай тряхнул посудину — не осталось ли в ней чего — и удовлетворенный результатом протянул ее человеку.
— Я. Выпил, — не уверенный, что именно это он и сделал, проговорил Велик.
Пьянчужка довольно захихикал, трясущейся рукой приложил к губам горлышко, едва не выбив передние зубы… и ругнулся:
— Размакай тебя де… Раздери т-тебя м-макаки!!! Т-ты выпил в-всё?! Ну ты и!..
— Ты. Сам. Сказал. Пить! — растерянно принялся оправдываться Велик. — Ты. Не. Сказал. Сколько!
— Т-ты должен был д-догадаться!!! Г-гамадрил!..
Не обращая внимания на попытку причислить его к совершенно чуждому виду — похоже, это были общая и не поддающаяся разумному объяснению привычка всех людей — Каменный Великан заботливо спросил:
— Теперь. Я. Тебе. Помог?
— С такими п-помощничками никаких в-вредителей не надо! Т-тоже мне! М-моя армия… м-меня береж-жет!.. — оскорбленно воскликнул пьяница, швырнул опустевшую тару в темноту и, то и дело хватаясь за Велика, поднялся.
— Г-где мы?
— Слева. И. Чуть. Дальше. Склады. Кваку. Квам. Кваси. Квези. Квеку.
— А-а… Н-наконец-то… Я п-прочти… п-парчи… п-порт-чи… п-пришел…
— Куда?
— Д-домой, — хмуро буркнул пьянчужка.
— Я. Могу. Проводить, — отчего-то чувствуя себя виноватым, торопливо предложил Велик.
— Угу. П-проводи, — пробормотал человек. — От складов ч-через дорогу… в-вгубь… влупь… в-г-лубь… по улице… До д-дома… Там там-бличка… «Косто…прав»… П-посмотрю… двоего… тру… твоего… д-дру…жка.
Когда через час Велик вернулся, в раскуроченном проеме на обломках ворот сидел человек, обняв руками колени и уткнувшись в них лбом.
Если бы у голема было сердце, оно бы сейчас ёкнуло, пропустило такт и может, даже бы защемило. Но так как при проектировании Анчар отказал своему детищу в таком нервном органе, а дал лишь схем, то схемом он ситуацию и оценил.
Похоже, это был не его отец и не хозяин склада. Значит, до утра у него еще будет время обдумать, как объяснить им то, что произошло ночью, чтобы они поняли, что другого выхода у него не было. А так же изобрести способ быстро заработать столько денег, чтобы заплатить толстому узамбарцу за разнесенный склад и разбитый товар.
Хотя что-то — наверное, тот же схем — подсказывало ему, что второе еще более невозможно, чем первое.
Заслышав шаги, человек поднял голову:
— Я не вор, я… — начал было он, но разглядел приближавшегося незнакомца, и ужас отразился на его лице.
Он сделал попытку вскочить, но задел недовыброшенную кучу складского мусора и опрокинулся на спину, засыпая себя обломками корзин и ящиков.
— Я не виноват!.. — высунулась наружу голова, и руки панически взметнулись к лицу, закрывая. — Я ничего не взял!.. Это не я!..