Великая Охота (др. изд.)
Шрифт:
В гавани было единственное не горящее шончанское судно, его башни почернели от уже потушенного огня. Когда этот высокий корабль крался к выходу из гавани, из-за утесов, окаймлявших бухту, неожиданно появилась фигура верхом на лошади. И поскакала прямо по воде. Мин изумленно разинула рот. Блеснув серебром, фигура подняла лук; прочерк серебра устремился к коробкообразному кораблю, сверкающая линия соединила лук и корабль. С ревом, слышимым даже на таком расстоянии, пламя вновь поглотило носовую башню-надстройку, и на палубе засуетились матросы.
Мин зажмурилась и, посмотрев
Перед одним высоким каменным зданием девушка в сомнении остановилась, не замечая, будто оглушенная, задевающих ее прохожих. Туда, куда-то внутрь, нужно ей идти. Она взбежала по ступеням и толчком распахнула дверь.
Никто не попытался остановить ее. Насколько могла судить Мин, в доме не было ни души. Чуть ли не весь Фалме высыпал на улицы, пытаясь решить, не посходили ли все разом с ума. Мин прошла через весь дом, в сад позади, и там нашла его.
Ранд лежал навзничь, распластавшись под дубом, глаза закрыты, лицо бледное, левая рука сжимает рукоять, которая оканчивалась футовым обломком клинка, словно бы оплавленным на конце. Грудь его поднималась и опадала слишком медленно, не так, как бывает при нормальном дыхании.
Глубоко вздохнув, чтобы успокоиться, Мин подошла к юноше, посмотреть, чем может ему помочь. Сначала надо избавиться от обломанного клинка; Ранд может поранить себя или ее, если начнет метаться в беспамятстве. Девушка с трудом вывернула рукоять из пальцев Ранда, поморщившись при виде прикипевшего к ладони металла. С гримасой она отбросила обломок меча в сторону. Цапля на рукояти выжглась на руке Ранда. Но Мин было ясно, что не из-за этого юноша лежит без сознания. Что же с ним случилось? Найнив потом смажет ожог бальзамом.
Осмотрев Ранда на скорую руку. Мин убедилась, что большая часть синяков и порезов давнишняя — по крайней мере кровь запеклась, а синяки успели пожелтеть по краям, но слева в куртке виднелась обожженная прореха. Расстегнув куртку, она закатала его рубашку. И с присвистом выдохнула сквозь зубы. В боку была обгорелая рана, но без крови, рана выглядела как после прижигания. Потрясло же девушку прикосновение к телу. На ощупь оно было холодным как лед; по сравнению с ним воздух казался теплым.
Подхватив Ранда под мышки. Мин потащила его к дому. Он висел мешком, мертвой тяжестью.
— Вот вымахал, обормот, — ворчала она. — Не мог оказаться покороче да полегче, а? Угораздило же тебя заиметь такие ноги и плечи. Надо было оставить тебя лежать там.
Мин втянула Ранда по ступенькам, стараясь не ушибить его лишний раз, и втащила внутрь. Оставив юношу сразу за порогом, она потерла поясницу кулаками, бормоча что-то об Узоре, и наскоро обыскала дом. В глубине дома
Втащить его в комнату и уложить на кровать оказалось непростой задачей, но она справилась и с этим, лишь немного запыхавшись, и укрыла юношу одеялами. Чуть погодя девушка сунула руку под одеяла, потом скривилась и покачала головой. Простыни были холодны как лед; одеяла не могли сохранить тепла, которого не было в теле. С обиженным вздохом она скользнула в постель рядом с Рандом. Потом положила его голову себе на плечо. Глаза Ранда по-прежнему были закрыты, дыхание прерывисто, но девушка подумала, что если она отправится искать Найнив, то ко времени ее возвращения он, не ровен час, умрет. Ему нужна Айз Седай,подумала она. А я могу сделать одно — попытаться немного согреть его.
Какое-то время Мин рассматривала лицо Ранда. Видела она лишь его лицо; ей никогда не удавалось читать по тем, кто не был в сознании.
— Мне нравятся мужчины постарше, — сказала Ранду девушка. — Мне нравятся мужчины образованные, воспитанные, остроумные. Мне совсем не интересны фермы, овцы, пастухи. Тем более — мальчишки-пастухи. — Вздохнув, она откинула его волосы с лица; волосы у него оказались шелковистые. — Но ведь ты — не пастух, верно? Больше нет. Свет, ну почему Узор поймал меня, завлек к тебе? Почему мне не досталось что-нибудь простенькое и безопасное, например, очутиться после кораблекрушения на острове без еды, в компании с дюжиной голодных айильцев?
В коридоре раздался шум, и Мин подняла голову к открывшейся двери. На пороге стояла Эгвейн, глядя в свете пламени и лампы на Мин и Ранда.
— Ой, — вот и все, что она сказала.
У Мин порозовели щеки. Почему я веду себя так, будто сделала что-то нехорошее? Вот дура!
— Я... я его грею. Он без памяти и холодный как ледышка.
Эгвейн в комнату так и не вошла.
— Я... чувствовала, как он тянет меня к себе. Что я нужна ему. Илэйн тоже это чувствовала. Я думала, это что-то, должно быть, связанное с тем... с тем, кто он такой, но Найнив ничего не почувствовала. — Она сделала вдох, глубокий и неровный. — Илэйн и Найнив лошадей достают. Белу мы нашли. Своих лошадей Шончан бросили. Найнив говорит, мы уедем, как только сможем, и... и... Мин, теперь ты знаешь, кто он, да?
— Знаю. — Мин захотела убрать руку из-под головы Ранда, но не могла заставить себя пошевелиться. — Во всяком случае, думаю, что знаю. Кем бы он ни был, он ранен. Я ничего не могу сделать для него, кроме как согреть. Может, Найнив сумеет.
— Мин, ты знаешь... ты же знаешь, он не может жениться. Он... опасен... для любой из нас, Мин.
— Говори за себя, — сказала Мин. Она прижала лицо Ранда к своей груди. — Как говорила Илэйн? Ты отказалась от него ради Белой Башни. Какое тебе дело, если я его подберу?