Великая Отечественная на Черном море. часть 2

Никольский Борис Витальевич

В 13 часов противник опять перешел в наступление двумя штурмовыми группами. Первый удар наносился вдоль шоссе силами 22-й дивизии. Второй в районе горы Трапеция, на правом фланге 79-й бригады, в месте стыка ее с 287-м полком 25-й дивизии. Особо упорные бои завязались именно на этом участке. Атаковали советские позиции 121-й и 123-й полки 50-й немецкой дивизии. В 79-й бригаде наиболее боеспособным оставался правофланговый 1-й батальон под командованием старшего лейтенанта Н.С. Оришко. В ходе многочисленных атак он удержал свои позиции. Не выдержал натиска стоявший правее 287-й полк. Нужно отметить, что этот очень малочисленный полк был очень слабо подготовлен.

Из воспоминаний бывшего краснофлотца Лемешева: «...полк говорите? Рожки да ножки остались от нашего полка! Из тех краснофлотцев, которые со мной сражались еще в Каркинитском секторе, к третьему штурму осталось человек двадцать не больше, остальные полегли в землю севастопольскую. После мартовского наступления от полка ничего не осталось! Такое ощущение, что нас специально бросали в пекло. Потом, в апреле нас пополнили кавказцами из далеких аулов, в надежде, что мы из них бойцов сделаем. Да

только как из него стойкого бойца сделать, когда он не только по-русски, но и по матери ничего не поймет. Командира нам дали толкового, боевого, бывшего командира 80-го разведбата. Антипин, кажется, фамилия его была. После того, как его батальон весь в марте полег, его нам на должность комполка назначили. Но только полк наш, едва ли численностью батальону равнялся...».

Подразделения левого фланга 287-го стрелкового полка (командир – майор М.С. Антипин) 25-й дивизии побежали. На их стыке с батальонами 79-й бригады образовался разрыв. Стремясь восстановить положение, Н.С.Оришко послал в атаку стрелковый взвод и взвод автоматчиков под руководством своего заместителя лейтенанта А.Н. Курбатова. Завязался скоротечный встречный бой. В ходе боя все 40 бойцов и их командир погибли. Но положение было восстановлено. Противник приостановил наступление. Враг усилил артиллерийский огонь и бросил туда танки. Чтобы преградить путь танкам, комендант сектора генерал-майор Т.К Коломиец приказал начальнику артиллерии сектора полковнику Ф.Ф.Гроссману поставить заградительный огонь. Это спасло положение. Тем не менее, спустя час батальон повторно оказался в сложном положении. Противник прорвался на этом участке силами двух батальонов, поддерживаемых тремя штурмовыми орудиями, и соединился с частями 22-й немецкой дивизии, наступавшими вдоль шоссе. Как указывается в книге Ванеева: «Комендант сектора приказал командиру 2-го Перекопского полка подполковнику Н.Н. Тарану найти правый фланг 79-й бригады, установить с ней локтевой контакт и закрыть образовавшийся разрыв, а на помощь 287-му полку перебросил две роты 31-го и роту 54-го полков дивизии. Это позволило приостановить дальнейшее продвижение врага. К исходу суток полк под натиском противника и в результате отхода 79-й бригады вынужден был развернуться фронтом на север южнее высоты 192,0».

Реально ситуация сложилась иначе: 79-я морская стрелковая бригада не отступила. Первый батальон этой бригады остался на своих позициях, приказ о восстановлении локтевой связи выполнен не был. Локтевую связь удалось восстановить только с остатками 3-го батальона бригады, который приводил себя в порядок в тылу. 1-й же батальон вместе с ротой ПТР и танкистами 1-й роты 125-го отдельного батальона сражался в окружении до утра 12 июня (!) и почти полностью погиб.

Остатки 1-го батальона и 1-й роты 125-го отдельного танкового батальона сражались в районе высоты, которую немцы называли «Panzerberg« (Танковая гора). Эта высота, в районе которой теперь размещается войсковая часть, находится недалеко от развилки старой и новой дороги в город. Старая дорога идет через Инкерман, новая мимо Сахарной головки.

Из воспоминаний В.М. Ковалева: «В расположении танковой роты оставались только экипажи трех неисправных машин и группа гражданских механиков-ремонтников из мастерских в которую входил и я. Третью роту отвели на основную позицию батальона в районе станции Мекензиевы горы. Канонада была непрерывной и все время нарастала. Во второй половине дня в расположение танкового батальона прибыла группа бойцов численностью чуть менее роты из 79-й бригады при пяти станковых пулеметах и заняла оборону по периметру. Командовал группой старшина первой статьи (фамилию я не запомнил) к ним присоединились и танкисты, сняв два пулемета с неисправного танка. Расположение батальона представляло собой земляное укрепление в форме многоугольника с дзотами по углам. Внутри укрепления находились хорошо замаскированные укрытия для танков. Большинство из них были пусты, лишь в одном стоял подбитый Т-26, рядом стоял прошитый пулями броневик. События развивались очень быстро: через час бой шел уже в 200 метрах от укрепления. Мы стали собирать инструменты и оснастку в грузовик, но через десять минут наш грузовик был разбит прямым попаданием снаряда. Ко мне подошел старшина, командовавший бойцами: «Уходите пешим порядком, нам вы уже ничем не поможете, а в городе вас уже ждут. Получена телефонограмма, обеспечить ваш отход к Инкерману».В этот момент мы увидели, как по дороге к нашему расположению едет велосипедист. Соскочив с двухколесной машины он что-то быстро и тихо сказал командиру морских пехотинцев. Тот вернулся ко мне «Эвакуация отменяется! Дорога перерезана врагом, пока остаетесь с нами». Бой шел уже у самого рва. Как-то само собой было принято решение присоединиться к нашим бойцам. Сняли с броневика пулемет, еще один сняли с неисправного танка. Вместо сошников использовали ствол расщепленного дерева. Неожиданная мысль пришла в голову нашему мастеру Никанорычу. Ему было уже 65, но он был неистощим на выдумку. «А ну, хлопцы, подсобите! Мы с удивлением смотрели на него. «Давайте, давайте! Чего стоите?! Цепляйте лебедку!» Только после этого мы поняли его задумку. На помощь к нам подтянулись и пехотинцы. Мы поставили неисправный танк поперек въезда на территорию и развернули его башню в сторону противника. Место в башне занял Никанорыч, подающим снаряды вызвался один из танкистов. Через час бой шел уже по всему периметру. Восстановить последовательность событий не могу, действовал как в бреду. Помню, что первую ленту расстреляли очень быстро. Пулемет так и норовил соскочить с импровизированной вилки. Побежал за новыми лентами, долго не мог сообразить, где мы их оставили, а когда вернулся, на месте, где мы установили пулемет, зияла желто-коричневой землей воронка. Пулемет остался на месте, только ствол был погнут, а на ручке осталась кисть руки моего напарника Коли, все, что от него осталось. Меня сбили с ног. «Ложись, жить что ли надоело!» – заорал пехотинец в помятой каске. В это время что-то грохнуло так, что я несколько часов ничего не слышал. Я с ужасом увидел огненный шар в столбе пыли на том месте, где стоял танк Никанорыча. От попадания снаряда взорвалась укладка

боекомплекта. Ночью ко мне подошел парторг. Его рабочая спецовка была порвана во многих местах, а одна рука была на перевязи. У меня самого лицо распухло до неузнаваемости. «Уходить тебе нужно, расскажешь нашим о ситуации, вызовешь помощь, а мы постараемся продержаться«. Как добрался до своих, не помню, шел наугад, по слуху. Услышав незнакомый язык, побежал, нервы не выдержали, крики, выстрелы сзади, бежал до изнеможения, споткнулся, полетел в воронку. Утром подобрали свои: два бойца-дагестанца. Отвели к командиру. У меня лицо распухло так, что с трудом можно было открыть глаза. Но я пытался выполнить то, о чем просили меня товарищи. Просил, умолял, чтобы выделили отряд в помощь обороняющимся. Бесполезно. Выйдя из себя, сидевших передо мной командир роты, к которому меня отвели заорал: «Да у меня бойцов не хватает, чтобы немца держать! А ты ко мне со всякой... пристаешь!». В этот момент я потерял сознание. Очнулся уже в госпитале. У меня тогда извлекли из мягких тканей лица несколько кусков щепы, когда и как меня ранило я так и не вспомнил».

К концу дня от 79-й морской стрелковой бригады оставались только часть 3-го батальона (пополненная совсем малочисленными остатками 2-го батальона), минометный дивизион и приданный дивизион противотанковых орудий из состава полков РГК, тыловые части. Рядом заняли оборону остатки батальона Перекопского полка, участвовавшие в утренней попытке атаковать противника. Эти части и закрыли брешь в обороне.

Тяжелое положение было и в 4-м секторе. Из воспоминаний Ласкина: «Во второй половине дня противник снова попытался осуществить прорыв на участке 747-го полка и на стыке его с 79-й бригадой. Именно на этом направлении находились основные силы дивизии: огневые позиции батарей 134-го гаубичного артиллерийского полка, зенитной артиллерии, сюда же были выдвинуты дивизионы 674-го и 700-го истребительных противотанковых полков и находившийся до этого в резерве 388-й стрелковый полк, который имел в своем составе всего один неполный батальон, роту противотанковых ружей и минометную роту. В полку не было ни пушек, ни пулеметов».

Данные о событиях 8 июня на участке 172-й дивизии противоречивы. Связь со многими подразделениями была потеряна. Причем как с советской, так и с немецкой стороны. Нанося на карту местоположение светских и немецких частей в районе Симферопольского шоссе и высоты 104.5 восстановить обстановку того дня сложно. Более или менее ясную картину событий удалось представить по информации, данной участником штурма с немецкой стороны Ф. Ягером, который с привязкой на местности показал как развивались события.

«Еще накануне вечером (7 июня) частям 132-й немецкой дивизии удалось просочиться в балку между Масляной высотой (104.5) и хребтом Хациуса (соседняя высота, занятая 90-м полком 95-й дивизии). Неожиданным ударом удалось глубоко вклиниться в оборону большевиков. С другой стороны части 22-й дивизии, смело атаковав, окружили большевиков на Масляной высоте и в поселке у ее подножия». Ягером описывается боевой эпизод, когда остатки 747-го полка и часть 514-го полка 172-й дивизии оказались в окружении. Информация, данная Ф. Ягером, подтверждается и нашими ветеранами: «...Мы держали оборону вдоль дороги, связисты, артиллеристы, саперы. Пехоты не было, она или полегла в первый день, или сражалась где-то впереди в окружении...». Из тех же воспоминаний: «...За два дня наступления противнику на направлении главного удара удалось вклиниться в оборону 79-й бригады и 172-й дивизии всего на глубину одного километра и окружить часть сил 747-го полка (около батальона). Прорывая кольцо окружения, они многократно вступали в тяжелые ближние бои. Значительная часть воинов полка пала в боях, но многие вышли из окружения и заняли новые позиции. Оборона дивизии, таким образом, сломлена не была...». Теперь становятся понятными слова из сводки за 8 июня: «Правофланговые части 95-й стрелковой дивизии IV сектора из-за отхода 172-й стрелковой дивизии развернулись фронтом на восток, остальные части сектора удерживали свои рубежи обороны».

Неточность только в одном: части 172-й дивизии не отошли, а были окружены, и противника остановил второй эшелон из тыловых частей дивизии. Но немецким войскам эти успехи стоили огромных потерь. Только по немецким данным (явно заниженным) потери в этот день составили 2175 человек. Если в первый день наступления противнику удалось захватить большой участок обороны и две важные для обороны высоты, то во второй ему пришлось просто прогрызать нашу оборону. В 172-й дивизии в бой были брошены даже тыловые части, но никто не отступал со своих позиций. Командиры полков оставались на своих КП, даже когда к ним вплотную подходил противник.

Из воспоминаний командира 172-й дивизии И.А. Ласкина: «Я ...тут же отдал распоряжение начальнику штаба 747-го полка бывшему комбату майору Ширкалину направить на выручку своего командира роту автоматчиков и дополнительно все, что можно. Одновременно приказал начарту дивизии полковнику Рупасову поставить артиллерийский заградительный огонь перед наблюдательным пунктом командира 747-го полка Шашло. Мы считали, что после принятых мер НП командира 747-го будет в безопасности. Но через некоторое время выяснилось, что рота автоматчиков, на которую все надеялись, уже была введена в бой на другом опасном участке. Поэтому начальник штаба полка майор Ширкалин собрал всех, кто находился на командном пункте вплоть до писарей, и сам повел эту группу в направлении наблюдательного пункта, где находился В.В. Шашло. Однако, по рассказу очевидца этих событий лейтенанта Н.И. Маргелова, на их пути оказалась большая группа немецких автоматчиков. Завязался бой. В этот момент сзади фашистов прорывалась из окружения группа наших бойцов. Гитлеровцы, попав под огонь с тыла и с фронта, были полностью уничтожены. Подчинив себе группу вышедших из окружения красноармейцев, майор Ширкалин стал снова выдвигаться к наблюдательному пункту, а своему помощнику лейтенанту Маргелову приказал с несколькими бойцами добраться до командного пункта и осуществлять управление. Почти в это же время по приказанию комиссара полка В.Т. Швеца на наблюдательный пункт командира была направлена небольшая группа связистов во главе с командиром роты связи П.В. Ольховниковым. События развивались стремительно.