Великая распря

Amazerak

— Если это не прекратить, другие кланы почувствуют безнаказанность, — продолжал сокрушаться Василий. — Тогда Византий будет разорван на куски. Все начнут воевать со всеми. Такая безответственность басилевса погубит нас.

Я спросил, намереваются ли князья что-то делать, Василий ответил, что в случае, если враг зайдёт на территорию акрополя, придётся дать отпор собственными силами. У каждого князя в доме имелось оружие, все были готовы драться за свои владения. Мы с Василием обменялись телефонами, договорились находиться на связи.

А вот Насте я не мог

дозвониться ни утром, ни днём. Её телефон был выключен. Возможно, она снова занималась делами, выполняла свою незаметную, но важную работу — убирала командование вражеской армии, взрывала склады или что-нибудь в этом роде.

Ирина, как и Солунский, тоже была настроена решительно. Когда я пришёл домой, она находилась в оружейной, что располагалась возле кабинета. Большую часть семейно коллекции занимало охотничье оружие, развешанное по стендам на стенах, но имелось и боевое, в том числе, карабины под усиленную пулю.

Один из них я прибрал к рукам. Карабин назывался «Гром», представлял собой увесистое оружие с массивной ствольной коробкой, крупным дульным тормозом и магазином на двадцать патронов. «Гром» являлся глубокой модификацией ГОФ-24. Пистолетная рукоять, цевьё и складной приклад были выполнены из полимеров, имелось крепление под оптику. Стрелял карабин одиночными. По словам Ирины, неплохо справлялся с фибральной защитой среднего клоста на дистанции до ста шагов.

Третий день позитивных изменений не дал. По радио всё так же говорили о столкновениях между дружинами Мономахов и Птолемеев, а басилевс потребовал на аудиенцию архонтов обеих фил, но агему по-прежнему не вводил.

В нашей внутриклановой прессе освещалось больше деталей. Когда мы с Ириной, Инессой и Сашей собрались на завтраке, слуга как раз принёс свежий номер. Я развернул газету и стал читать прямо за столом.

— Что там пишут? — полюбопытствовала Инесса.

Я просмотрел пару статей и отложил. Налил себе кофе в чашку.

— Пишут, что дружины наших родов займут пять районов: Воронки, Маслово, Восточная Элатия, Белый мыс... и Понтийскй, кажется. А ещё пишут, что кантон рода Гиппонских почти захвачен. Постройки уничтожены артиллерией, остатки дружины отступают.

— Н-да, — Ирина отхлебнула кофе. — По нам из пушек стреляют, а басилевс разговоры пытается разговаривать.

— И не говори. Я бы на месте басилевса ещё вчера разбомбил бы к пёсьей матери птолемеевский акрополь, где эти гады засели, — согласился я.

После завтрака я позвонил дяде Андрею, чтобы узнать, как обстоят дела в кантоне, но оказалось, что Андрей отстранён от командования дружиной. Под его руководством остался лишь отдел безопасности, да и то лишь потому что данная инстанция подчинялась не военному руководству, а напрямую предводителю рода.

— Запомнил обиду, — сказал Андрей. — Ну ничего страшного. Пускай пока покомандует, раз так хочется. В конце концов, Евсевий — боевой офицер.

Андрей со своим обычным смирением согласился с поступком Евсевия, хоть и понимал, что тот действует из личных обид. А вот мне это совсем не понравилось. Я в данном случае не имел власти

что-либо изменить, но всё равно решил съездить в кантон, побеседовать с Евсевием и узнать, что он думает по поводу всего происходящего и как продвигается созыв дружины.

Когда я приехал, час пришлось ждать в приёмной. Наконец, Евсевий объявился.

— Ну давай, только быстро. Какие у тебя вопросы? — он пропустил меня в кабинет, зашёл следом и, усевшись в рабочее кресло, изобразил внимательный вид. — Я сказал тебе вчера, что здесь опасно. Слышал же, что творится?

— А что творится?

— В кантон Гиппонских утром попала «Стрела». Это ракета дальнего действия. Есть жертвы.

— Вот же суки! — возмутился я. — Нормально, что по нам ракетами херачат? Это запрещённое оружие. Я уже не говорю, что артиллерия круглые сутки молотит. Басилевс должен вмешаться. Но нет же, чего-то ждёт.

— Не горячись, — осадил меня Евсевий. — Ситуация неоднозначна. Наш клан тоже применяет запрещённое в границах города оружие и тоже держит в Византие тяжёлую технику. Вопрос тут, как говорится, непростой.

— Что значит, непростой? — нахмурился я.

— Ты озадачен, как я вижу, да? Тогда давай скажу тебе прямо. Как есть. Понимаешь, ВКП разваливается. Последние восемнадцать лет, с тех пор, как Арсений Второй уселся на трон, в политии царит хаос. Каждый сам за себя. Каждый гнёт свою линию, а единого руководства, по сути, нет. Да, наш архонт поссорился с архонтом Птолемеев. Кто-то решил, что можно безнаказанно забирать чужие территории. Птолемеи сильны, они защищают своё. Понимаешь? Да, методы спорные. Но ведь как иначе? Представь, ели все будут творить, что захотят? Это и есть хаос.

— Так ты утверждаешь, что это мы виноваты?

— Мы — нет. Наш род в этом не участвовал. Архонт Мономахов приказал собственной дружине захватить правительственные земли и несколько районов, принадлежащих Птолемеям. Ты не слышал этого? Конечно, кто скажет правду. Только не у нас, нет, — Евсевий покачал головой. — Чем Дмитрий Евдокимович мотивировал свои действия, неважно. Важно, что именно он поступился законом. Вот мы и получили.

— Если честно, впервые слышу.

Я действительно прежде не слышал подобную формулировку, хотя речь о том, что Мономахи якобы посягают на территорию Птолемеев, в правительственных СМИ шла уже почти месяц. Клан же наоборот утверждал, будто его действия направлены только на защиту собственных предприятий от восставших тавров, и обвинял Птолемеев в провокации.

Версия правительственных СМИ выглядела, конечно, бредовой. Кому только в голову пришло, что клан силами сотни бойцов сможет захватить земли у государства? Абсурд полный. Но тем не менее везде и всюду пихалась именно эта версия, и некоторые даже верили, в том числе и, почему-то, мой дядя, хотя он — военный, должен понимать, что такое невозможно.

— А кто скажет правду? — повторил он. — Басилевс? Ему говорит ему только то, что выгодно окружающим его прохиндеям. Хаос. Как я и сказал, в политии царит хаос. Нет сильной руки, нет порядка. Понимаешь?