Великая сила искусства

Громыко Ольга Николаевна

— У меня только два с половиной, — смутился «отважный воин». — А у тебя?

Оборотень виновато помотал башкой.

— Ладно, давай! — смягчилась бабка, зная, что на рынке все равно больше десяти медяков не получит. Старуха дотошно проверила каждую монетку на единственном зубе и только потом протянула рыцарю корзину — но взять ее он не успел.

— Нет!! — заорала художница, видя,

как уникальный перелив света уползает с его лица. — Стой! Замри!!!

— А...

— Нет, бабка пусть тоже лежит! Мне надо, чтобы ягоды и на ней были, и вокруг! Это будет мелкая, но достоверная и очень трогательная деталь. Пусть чудище посыплет! Куда?! Не перевернуть над головой, а художественно рассеять! Будто девочка бежала-бежала, споткнулась и упала! А корзинку — возле безвольной руки, боком ко мне!

Оборотень принялся рассевать над «девочкой» землянику, неловко зачерпывая ее когтистой лапой.

— Но ягод же в темноте все равно не видно! — запоздало спохватился рыцарь, глядя на результат.

— Ничего, — отмахнулась Лесса. — Зато я знаю, что они там есть! На картине будет видно!

Художница еще раз критически окинула взглядом сцену, нахлобучила на рыцаря шлем и снова приступила к работе.

— А может, я домой пойду? — приподняла голову бабка. — Сыро тут дюже!

— А ну лежать! — гаркнули-рыкнули на нее в три голоса. Бабка снова распласталась по траве и очень достоверно закатила глаза, на всякий случай придержав «безвольной рукой» корзинку за ручку.

***

Небо незаметно посветлело, и, хотя не нагулявшаяся луна по-прежнему висела над макушками елей, в кронах начали посвистывать птицы.

Оборотня внезапно скрутило судорогой, и пять минут спустя на месте монстра стоял на четвереньках голый парень лет двадцати.

— Это еще что такое?! — не на шутку возмутилась художница, почище святой воды испепеляя несчастного взглядом. — А ну давай обратно в чудище!

— Не могу! — жалобно простонал тот, еле двигая онемевшими челюстями. — Оно, того, само! Только ночью, в полнолуние!

Оборотень кряхтя выпрямился и поспешил прикрыть ладонями причинное место.

— А, ладно, — внезапно сменила гнев на

милость Лесса. — У меня тоже уже руки дрожат и глаз замылился. Что ж, ребята, спасибо за помощь! До встречи.

С этими словами девушка вскинула сумку на плечо, раму зажала под мышкой и, усталая и довольная, как насосавшийся кровушки упырь, потопала к замку.

— А картина?! — не поняли натурщики.

— Я ж вам не какой-нибудь стеномаз, чтоб тяп-ляп — и готово! — возмутилась художница. — Вот поработаю на Близара, потом у меня своя идея уже год висит... И, разумеется, вам еще пару разиков попозировать придется... Вы же будете тут через недельку, когда я назад поеду, правда?

Оборотень и рыцарь ошалело уставились на ее удалявшуюся спину, потом друг на друга.

— Эй, да я тебя знаю! — изумленно воскликнул рыцарь. — Ты ж подмастерье кузнеца из Мышкиной Горы!

— Я тебя тоже, — повнимательнее присмотрелся оборотень. — Ты ж у нас этот меч в прошлом году и покупал! Еще нож в придачу выторговал.

Рыцарь поглядел на меч, кашлянул и спрятал его в ножны.

— А пошли со мной в город? — предложил он. — Я хорошую корчму знаю... В долг нальют.

— А пошли! — залихватски махнул рукой оборотень и тут же поспешил вернуть ее на место. — Только домой за одеждой сбегаю. Эй, бабка! Бабка!! Бабка?!!

— Заодно и помянем, — грустно сказал рыцарь, стягивая шлем.

Альтернативная концовка

— А пошли! — залихватски махнул рукой оборотень и ту же поспешил вернуть ее на место. — Только домой за одеждой сбегаю

Когда поляна опустела, бабка приподняла голову и, убедившись, что все тихо, с чувством прошамкала:

— Хорошо ишшо, что на молодую нарвалась! Сказывают, сторовский Огел Шапкин ради своей шедевры цельное село поджег...

И, одной рукой придерживая застуженную поясницу, а другой опираясь на «двуручный меч», поковыляла к дому.