Великая Степь. Кира. Книга 1

Ансарская Людмила Евгеньевна

– Вадим, просыпайся, - снова зашипела я, чувствуя себя героиней пошлого анекдота.

– Ненасытная моя, тебе всё мало? Всю ночь с меня не слазила...
– проговорил он с улыбкой, ласково поглаживая между лопаток, а я покраснела до корней волос.

Я думала, что это Илай, мне даже страшно представить, что я могла вытворять. Почему-то только с шаманом я чувствовала себя настолько свободной, что смело выражала себя, не боясь осуждения. Наверное, потому что он мне казался сказкой, нереальным, как сон, другая страна, другие обычаи, всё как будто понарошку, игра. С Тео мне

тоже было хорошо, но по-другому. С Илаем я превращалась в необузданную дикарку без границ. Не зря он меня называл своей кобылкой. А может всё дело в том, что он был шаман, и очень много внимания уделял доставлению мне удовольствия, интуитивно чувствуя и наблюдая, что мне нравится больше всего?

– Вадим, тебе надо уходить. Мой сын...
– пролепетала я, всё ещё краснея.

– Понимаю, - мужчина немного огорчился, - ему будет неприятно на месте своего отца увидеть другого мужика, - он отбросил одеяло и встал, начал собирать с пола брошенную там одежду.
– Всё хорошо, моя королевна, - он быстро натянул свои штаны, но я успела оценить всё его тело и покраснела ещё больше, - я уйду тихонько, никто не узнает, что я был у тебя, - он наклонился и легонько поцеловал в губы, обдав непривычным запахом табака и сосновой смолы. Его борода щекотала и колола, заставив смутиться меня ещё больше.

Когда он ушёл, аккуратно прикрыв за собой дверь, я, лёжа неподвижно на постели и прокручивая события последних дней, вдруг поняла, что сама спровоцировала сегодняшнюю ситуацию, когда ответила Вадиму, что муж меня похитил...

Я ударила кулаком об стену и выматерилась в полголоса. А потом ещё раз, но уже из-за боли в руке. Я запирала двери на простую щеколду, расслабившись от дружелюбного принятия односельчан. Балда, тупица!

Я резко встала с постели и пошла растапливать печь: готовить кушать детям и греть воду, хотелось помыться. Слабый магический фон не позволял совершать магические омовения, которое обычно практикуют маги вместо обычного.

Днём, взяв детей, я пошла к среднему брату за маслом. Он держал несколько коров, тем и жил, что продавал молоко, масло и сыр сельчанам, потому что большинство не занимались сельским хозяйством, всецело сосредотачиваясь на охотничьем промысле.

Я с подозрительностью вглядывалась в лица встречных сельчан, ища в них насмешку, но ничего, кроме обычного дружелюбия не замечала. То ли ещё не прознали, то ли у Вадима в посёлке определённый авторитет...

Всё равно надо с ним поговорить, чтобы недоразумение осталось недоразумением.

Вадим зашёл ко мне в тот же день, но в сопровождении Антона.

– Ты говорила холодно у тебя утрами, - глубокомысленно заметил брат.
– Надо печку перекладывать.

Я ничего такого никому не говорила, видимо Вадим, проснувшись утром у меня, оценил температуру воздуха в комнате. Я бросила на него быстрый взгляд, он задумчиво наблюдал за мной. Я нервничала, отстукивая по столу нервную дробь или теребя манжету кофточки, что за мной не наблюдалось со времён школы...

Братишка стал обстукивать печку маленьким молоточком, прислушиваясь. Илай прыгал возле него, задавая вопросы и повторяя за его действиями, тоже стучал и тоже

слушал. Снежка не отставала от своего братца.

– Кира, выйдем, - внезапно предложил Вадим. Брат ухмыльнулся в бороду, но комментировать не стал.

Я накинула шубку, и мы вышли в сени.

– Мне показалось, что ты хочешь мне что-то сказать, - начал первым мужчина, пристально смотря на меня, я же старалась не смотреть на него.

– Понимаешь, для меня это нетипично, ну, то, что мы сделали вчера, - я продолжила рассматривать узоры на тканом половике, рассеяно разглаживая ногой складки на нём.
– Я никогда так не поступала. Я...

Он приложил палец к моим губам.

– Тс-с, больше ни слова, если ты не захочешь, я больше не приду.

Я не знала, куда девать себя от неловкости, мой взгляд блуждал по углам слабоосвещённых сеней. Внезапно возле сундука, стоящего у стены я увидела горящие глаза и отблеск света на белых зубах. Я заверещала и гонимая страхом запрыгнула на парня с ногами.

– Там, там...
– я тыкала рукой в сторону сундука, изо всех сил жмурясь, и уткнувшись в шею мужчины.

– Что там, Кира?
– одной рукой поддерживая меня, другой он уже схватил топор, висевший тут же на стене.

На шум из избы выскочил брат, вооружённый тесаком, я его видела на кухне.

– Вы чего орёте?
– брат огляделся, не увидел врагов, которых надо крушить, и обозлился, что его сдёрнули.- Договориться, что ли не можете?
– с понимающей ухмылкой он осмотрел нашу с Вадимом композицию.

Я поёрзала, и Вадим аккуратно опустил меня на пол.

– Там была такая здоровенная крыса с горящими глазами и клыками, - всё ещё боязливо прижимаясь к мужчине, я показала в сторону сундука.

– Вот суки!
– выругался мой бородатый братиш.
– Средь бела дня стали выходить. Совсем обнаглели!

– Кто это?
– спросила я.

– Крысы, - спокойно ответил Вадим, а брат ещё раз выругался.
– Но необычные, появились этой зимой. Откуда пришли - неизвестно.

– Кстати, - заметил брат, - ты же вроде у нас магинька, чего ты так крысы-то испугалась?
– он ехидно посмотрел на руку Вадима, продолжавшего меня обнимать за талию.

Я освободилась от объятий.

– Я целитель, а не воин, - сказала я гордо, оправляя складки на юбке.
– К тому же я женщина, ясно тебе?
– с вызовом закончила я.

– Всё мне ясно с вами давно, - хохотнул неуёмный братец.

Тут из дома донёсся осторожный голос Илая:

– Мам, у тебя там всё в порядке? Уже можно выходить из укрытия? Я сестрёнку надёжно спрятал, можешь посмотреть.

У Илая, как и у его отца очень сильные шаманские способности. Я учила его прятаться, используя силу вещей сделанных из природных материалов. Шаман может воззвать к их сути и использовать заключённую в них энергию по своему усмотрению. Например, попросить спрятать. Человек как бы сливается с окружающим пространством, и если на него случайно не наткнёшься, то не найдёшь. Дома мы часто играли в подобные прятки. Я или Тео издавали резкий звук, а наши малыши должны были прятаться. Видимо Илай подумал, что это тоже игра.