Великие аферы XX века. Том 1
Шрифт:
Тайный покров, оттеняющий непомерную роль компании «Бектал» в судьбе Ирака, сдернул Институт политических исследований (IPS) в сенсационном досье, обнародованном в марте 2003 года. Чего стоит одно название: «Как нефтяные интересы помешали Американскому правительству сосредоточиться на химическом оружии, которое использовал Саддам Хусейн». Впрочем, лавры первооткрывателей в данном случае принадлежали не IPS, а… самому Американскому правительству!
Национальный архив и Архив национальной безопасности, подчиняясь благотворному механизму демократического эксгибиционизма, провели плановое снятие грифа секретности с большого количества правительственных и корпоративных документов, служебных записок, меморандумов и телеграмм. В обнародованных материалах чудовищного компромата хватит не то что на революцию, а на
Допускаю, что описанные ниже события покажутся читателю совершенно невероятными в свете последних правдоборческих инициатив бастиона Демократии. В самом деле, нестыковки вопиют: в 2003 году хватило эфемерного подозрения в причастности Ирака к разработке оружия массового поражения (сейчас уже очевидно: подозрения симулированного и фальсифицированного), чтобы Соединенные Штаты оккупировали Ирак. А в 1983 году Америка полным ходом заигрывала с Саддамом Хусейном, не обращая никакого внимания на чуть ли не ежедневное применение Ираком химического оружия в войне со своим соседом.
Впрочем, принципиальность – дело десятое. Волнует другое: это какой же нужно обладать силой и влиянием, чтобы заставить почтенную супердержаву вертеться флюгером на протяжении десятилетий, не страшась окончательной дискредитации в глазах международного общественного мнения? И главное – кто обладает подобной силой? Уверен, читатель уже догадался. Имя богатыря – «Бектал».
Белая дымка табуна
Первый раз американцам пришлось пострадать в Ираке в 1972 году, когда Саддам Хусейн национализировал нефтяную отрасль страны и конфисковал собственность американских корпораций. До 1979 года еще удавалось держаться на плаву за счет привилегированного статуса, который обеспечивал старый друг Америки, ЦРУ и «Бектала» – иранский шах Мохаммед Реза Пехлеви. Но, как помнит читатель из прошлого «Аппаребита», шаха смела исламская революция, и многострадальные американские компании оказались выдворенными из последнего бастиона.
Так неожиданно «Бектал» оказался не у дел, посему пришлось в авральном порядке задействовать все рычаги политического влияния, чтобы вновь очутиться в седле. В начале 80-х ЦРУ и Белый дом были, как и прежде, под завязку напичканы «агентами влияния» частной строительной компании из Калифорнии. Возглавлял список Джордж Шульц – влиятельнейший политик, секретарь казначейства Ричарда Никсона, госсекретарь в администрации Рональда Рейгана. В промежутке между двумя политическими назначениями Джордж Шульц 8 лет стажировался на посту президента и директора «Бектала».
Имена остальных «бекталитов»: Джеймс Шлезингер, Роберт Мак-Фарлнейн, Лоренс Иглбергер, судья Уильям Кларк, генеральный прокурор Эдвин Миз, Роджер Робинсон. Предвижу оторопь читателя: «Ну-ка, погодите! Это о каком времени идет речь? Неужели о начале 80-х? Уж больно на слуху сегодня все имена». И будет прав. Потому что большая часть актеров, разыгравших иракгейтский спектакль для «Бектала» в 80-е годы, всплыла повторно в составе группировки Буша-младшего. И не просто всплыла, но и исполнила первую скрипку в оккупации Ирака. В этом списке не хватает только имени грозного госсекретаря Колина Пауэлла. Хотя и тут все состыковывается: как известно, Колина Пауэлла слепил для большой политики великий и могучий патриарх Каспар Уайнбергер, при четырех президентах совмещавший самые звездные должности с директорским креслом в «Бектале». Полагаю, он не преминул привить своему протеже правильную шкалу ценностей и деловых приоритетов.
Даже в период вынужденной «демократической» передышки 90-х годов агентура «Бектала» не сидела сложа руки. 19 февраля 1998 года группа возмущенных товарищей обратилась с открытым письмом к президенту Биллу Клинтону: «Ирак – не единственная страна, обладающая оружием массового поражения, однако только Ирак применил его и против своих врагов, и против собственного народа. Мы просто обязаны учитывать готовность Саддама использовать это оружие в будущем. Подобная ситуация создает угрозу для наших друзей, наших союзников и нашей нации… Необходимо отстранить Саддама Хусейна
Однако мы слишком увлеклись, забежав вперед. Пора возвращаться обратно – в эпоху Московской Олимпиады и рейгановской борьбы с «империей зла».
Символично, что в образе Мефистофеля мировому общественному мнению Америка энергично подсовывала шамкающего бровастого дедушку, вся агрессия которого выражалась в сладострастных поцелуях и безнадежно-затяжной афганской партизанщине. В то же самое время, совсем неподалеку, какую-нибудь пару-тройку тысяч километров к югу, пассионарный вождь Саддам Хусейн поливал каски несчастных иранских солдат тоннами дихлоретил-сульфида, известного в народе как горчичный газ, и диметил-фосфороамид-цианидата, в просторечье – нервно-паралитический агент «табун». Оба вещества представляли собой жуткие образцы химического оружия, запрещенного международными конвенциями.
Первый крик души донесся из Тегерана 13 августа 1981 года: местное телеграфное агентство сообщало, что армия Ирака применила химическое оружие на горном перевале в северной части ирано-иракской границы. Поначалу Ирак ударился в полный отказ: «Обвинение является частью иранской кампании лжи. Если бы Ирак хотел использовать химическое оружие, он бы сделал это гораздо раньше и применил его против более значительных военных объектов, чем те, что упоминались в сообщении иранского агентства».
На протяжении последующих полутора лет Ирак продолжал спорадические эксперименты с химикатами, энергично отмахиваясь от обвинений противной стороны. Однако к 1983 году использование химического оружия стало повсеместным. 21 октября посол Ирана при ООН Саид Хорассани рапортовал перед международным сообществом об очередном злодеянии своего соседа: «В результате химической бомбардировки, проведенной иракской авиацией, над деревней Бадемджан нависло белое облако, которое вызывало тяжелые кожные ожоги и потерю зрения. 11 человек погибли». Уже на следующий день тегеранское радио сообщило о запуске противником 20 артиллерийских снарядов, начиненных нервно-паралитическим газом.
В ноябре 1983 года иракская авиация провела химическую атаку в районе Шейх-Лара. 26 марта 1984 года группа экспертов ООН предоставила независимые доказательства применения запрещенных химических веществ армией Ирака. Чисто технически это означало: Саддам Хусейн – военный преступник. Со всеми вытекающими из такого определения последствиями: международным эмбарго, замораживанием счетов и прочими удовольствиями. Однако ничего подобного не последовало. По иронии судьбы, в тот же самый день – 26 марта 1984 года – специальный посланник США Дональд Рамсфельд провел двухчасовую беседу в теплой обстановке с заместителем премьер-министра Ирака Тариком Азизом. Разговор продолжался более двух часов и завершился крепким рукопожатием, скрепленным лучезарными улыбками. Рукопожатием если уж не союзников, то, по крайней мере, добрых друзей. Как вы думаете, о чем беседовал американец с иракцем? О том, что нехорошо кидаться бомбами с табуном? Не угадали! Речь шла о строительстве «Бекталом» нового нефтепровода…
…и потекут черные реки в Акабу
На исходе 70-х годов кровная обида, нанесенная Америке национализацией Саддама, зарубцевалась под влиянием иранской революции и последовавшего за ней изгнания из региона. Не удивительно, что США с чувством глубокого внутреннего удовлетворения встретили сообщение о начале войны между Ираком и Ираном. Обе стороны не вызывали у Дядюшки Сэма никаких симпатий, и все же Аятолла в тюрбане был ненавистней усатого полководца. В мае 1981 года представитель Госдепа Томас Иглтон встретился с Тариком Азизом, что вполне сошло за негласную мировую. В следующем году Госдеп провел уже известную читателю акцию: вычеркнул Ирак из списка стран, оказывающих поддержку международному терроризму. Абу Нидал и его моджахеды высоко оценили американскую веру в политическую целесообразность, хотя и долго смеялись.