Великие битвы великой страны
Шрифт:
Дверь распахнулась, и в комнату вошел Петр.
Датский капитан взглянул на царя и ахнул. По комнате, прогибая половицы, шел лоцман.
Заметив датчанина, Петр улыбнулся. Лукаво заблестели большие глаза, приветливо зашевелились усы-ножницы. Капитан растерялся, стал низко кланяться и что-то быстро-быстро заговорил на родном языке.
– О чем сказывает господин датский капитан? – обратился Петр к переводчику.
– Ваше величество, – ответил переводчик, – капитан говорит о каком-то рубле. Капитан
Петр рассмеялся.
– Купцы и корабельщики, – обратился царь к датским морякам, – вы первые, что с миром пришли к нам, в древние русские земли. Слава вам, датские мореходы. Жалуйте к нам в моря. Купцы датские и немецкие, английские и шведские, жалуйте все, всем места хватит. За то мы и бились за море, за то и положили здесь русские головы.
Потом, наклонившись к переводчику, Петр тихо сказал:
– А капитану передай – рубль я ему не отдам. Рубль – он не краденый. Скажи, царь за здоровье датских моряков тот рубль пропил.
Глава третья Опять Нарва
Снова поход
– Государь! – Меншиков осторожно потряс Петра за плечи. – Проснись.
Петр приподнял голову и, не открывая глаз, перевернулся на другой бок.
– Государь, проснись, – вновь повторил Меншиков.
– Пошел вон! – ругнулся Петр и стал натягивать на голову одеяло.
– Проснись же, государь! – не отставал Меншиков. – У Нарвы неспокойно, к крепости идет генерал Шлиппенбах.
– Что?! – Петр вскочил с кровати, схватил Меншикова за отвороты кафтана, притянул к себе. – Что? Шведы – к Нарве?!
– Да, государь.
Петр отпустил Меншикова, зашагал по комнате из угла в угол. Потом остановился, вонзив взгляд в Меншикова, сказал:
– Данилыч, час пробил. Пока Нарва у шведов – жить нам в страхе. Ступай, кличь генералов, снова быть битве.
На следующий день русские войска спешно выступили в поход. И вот опять дорога. Как тогда, четыре года назад. Идут войска, движутся пушки, длинной вереницей тянутся обозные телеги.
И вновь по дороге несется царский возок. Догоняет Петр русские полки, останавливает лошадей, кричит:
– Здорово, молодцы!
– Здравия желаем, бомбардир-капитан! – отвечают солдаты.
Идут солдаты стройными рядами. Тра-та-та, тра-та-та! – выбивают походную дробь барабаны, развеваются пестрые полковые знамена.
А высоко в небе светит солнце. Носятся в теплом воздухе стрижи. Где-то впереди раздается солдатская песня. Слышна команда:
– Лева нога вперед! Права нога вперед! Шире шаг!
Стоит Петр в возке. Снял шляпу. Развевает ветер Петровы кудри. Смотрит Петр на войска, говорит Меншикову:
– Данилыч, смотри: российская армия идет наша, новая! Побьем шведа, а, Данилыч?
– Побьем,
– То-то, – говорит Петр. – Чай, на печи не лежали! – И весело, по-детски смеется. Потом вдруг меняется в лице. – Но, но, – говорит Меншикову, – не хвастай! – Садится и начинает смотреть в небо, в безбрежную синь, в неохватную даль.
Войска идут к Нарве.
Машкарадный бой
Подошли русские к Нарве. Послали разведку. Оказывается, Шлиппенбах еще далеко.
Остановились войска на правом берегу Наровы. Стали готовиться к штурму.
Однажды к Петру подошел Меншиков.
– Государь, – обратился он, – разреши учинить машкарадный бой.
– Что? – переспросил Петр.
– Машкарадный бой, говорю, – повторил Меншиков и зашептал царю что-то на ухо.
А на следующее утро к коменданту Нарвы генералу Горну прибежал корнет Попеншток.
– Генерал, генерал! – закричал Попеншток. – К Нарве идет Шлиппенбах, русские готовятся к бою!
Схватил Горн подзорную трубу, бросился к крепостной стене, посмотрел: действительно, русские строятся. Носится по полю Меншиков, машет шпагой, куда-то показывает. Посмотрел Горн на запад – правильно, там, за лесом, поднимается пыль.
– О, слава тебе, Святая Мария! – проговорил генерал. Потом повернулся к Попенштоку, сказал: – Жалую вас, господин корнет, капитаном.
В это время вдалеке раздались два выстрела, потом еще два и еще. Это был шведский условный сигнал. Горн приказал ответить. С крепостной стены гаркнули пушки. А вскоре из-за леса стройной колонной появились и сами шведы.
Заколыхались желтые и белые шведские знамена, заняли всю ширь дороги синие мундиры шведских солдат. Развернулись шведы во фронт, выкатили вперед пушки и открыли огонь. Русские стояли спиной к крепости, лицом к войскам Шлиппенбаха.
И Горн подумал: «А что, если ударить русским в тыл? Шлиппенбах – спереди, войска из крепости – сзади, зажать русских в тиски, разгромить, как тогда, четыре года назад, удержать шведскую славу».
Горн отдал приказ. Распахнулись крепостные ворота, выскочила конница, за ней побежали пешие отряды. Русские заметили вылазку, дрогнули, подались в сторону.
– Ура! – закричал Попеншток и побежал вниз с крепостной стены.
Он вскочил на лошадь и вылетел пулей из крепости. Хотел Попеншток и тут оказаться первым. Горн видел, как его белая лошадь, вздымая пыль, галопом мчалась по полю. Попеншток подскакал к русским, рубанул налево, направо, повернул коня и помчался к войскам Шлиппен-баха. Вот он подлетел к шведам, соскочил с коня и бросился обнимать какого-то офицера.
– Молодец! – шептал Горн. – Молодец, Попеншток! – И восторженно смотрел на корнета.