Великие Борджиа. Гении зла
Шрифт:
Священником он становиться вовсе не собирался – но так уж сложилась его карьера, что он был секретарем трех епископов и трех кардиналов и показал себя при этом очень умным человеком и хорошим дипломатом. Настолько хорошим, что его пригласил к себе в качестве своего секретаря император Фридрих III. Он помог императору найти общий язык с папой римским Николаем V – и в награду получил сан епископа Триеста. С этого, собственно, и началась его духовная карьера – сан он принял только в 40 лет.
Так вот, став папой, он не слишком изменился – по-прежнему интересовался гуманизмом, писал стихи на классической латыни, даже написал свою автобиографию,
Возможно, он видел в нем самого себя в молодости?
III
Конечно, сейчас, через пять с половиной веков, папу Пия уже не спросишь о причинах его чрезвычайно дружеского отношения к Родриго Борджиа. Но можно отметить, что дружеское отношение имело место и кардиналу Борджиа сходило с рук буквально что угодно.
В качестве примера можно привести так называемый инцидент в Сьене.
Папа Пий II задумал сделать из Корсиньяно – деревни, в которой он родился, центр новой епископской епархии. Деревня была переименована по папскому имени Пий – и стала Пиенцей, а в ее центре началось строительство двух, как сказали бы сейчас, «градообразующих» сооружений – собора и дворца «Пикколомини», по родовому имени семейства, подарившего миру нового Святого Отца.
Задачу строительства папа поручил Родриго Борджиа, что было знаком и милости, и доверия к организаторским способностям молодого кардинала. А поскольку новое строительство требовало неуклонного внимания ко всем деталям, Родриго Борджиа уехал из Рима и устроил свою резиденцию в Сьене, ближайшем к Пиенце большом городе.
Он оказался там на положении как бы папского наместника и именно в этом качестве встретил там проезжающего мимо знатного гостя, кардинала д’Эстотвиля.
А кардинал д’Эстотвиль славился тем, что был очень богат. На конклаве, пытаясь собрать как можно больше голосов в свою пользу, он говорил, что « не может же нищий папа обогатить Церковь», и добавлял, что « не может хромой папа вести Церковь за собой». И то и другое было намеком на сьенского кардинала Пикколомини, который был по кардинальским стандартам беден и к тому же хромал, страдая подагрой.
Ну, папские выборы д’Эстотвиль проиграл, но вкуса к жизни не утратил, а главным удовольствием своим он полагал любовь. Или даже более точно – кардинал любил не слишком строгих женщин.
И Родриго Борджиа устроил своему гостю прием, как нельзя более отвечающий его вкусам. Дело было обставлено как прием по случаю крещения. Вот только праздник был устроен в садах неподалеку от Сьены, и допускались туда только дамы. Ну и конечно, в дополнение к ним еще и два кардинала – Родриго Борджиа и его гость – и люди их свиты.
Празднество длилось с утра и до шести часов вечера, вино лилось рекой, играла музыка, вокруг было сколько угодно беседок и гротов для уединения влюбленных пар – и иногда и групп числом поболее, и все происходящее очень и очень напоминало оргию, где в роли куртизанок выступали жены и дочери первых граждан города Сьена. Понятное дело, о таком интересном событии донесли папе Пию, и тот написал кардиналу Родриго весьма укоризненное письмо, в котором говорилось, в частности, следующее:
« Все вы оставались там за закрытыми дверями, пока танцевали без отдыха, и не
В письме еще были слова глубокой укоризны по поводу поведения кардинала д’Эстотвиля, которому « его лета должны были бы внушить менее легкомысленное поведение», но главным виновником соблазнительного приключения был, конечно же, человек, который его устроил. Ну, тут надо отдать должное дипломатическим способностям Родриго Борджиа.
Он сумел отговориться.
IV
Что уж он там наговорил Святому Отцу, так и осталось неизвестным, но следующее письмо от папы Пия к его подопечному, кардиналу Родриго Борджиа, было куда более мягким и укоряло его только за неосмотрительность, столь свойственную неопытным молодым людям, которая и дает возможность клеветникам неверно истолковывать их поступки.
Насчет неопытности – это он, конечно, хватил лишнего, потому что сам папа Пий говорил про Родриго, что он « молод годами, но зрел рассудком» – и это была истинная правда. Администратора лучше его не было во всей Курии, и он всегда демонстрировал свою преданность и послушание Святому Отцу. Когда тот призвал кардиналов внести свой вклад в фонд подготовки к Крестовому походу, Родриго Борджиа внес столь значительную сумму, что папа ставил его в пример всем прочим его коллегам по Священному Совету. Так что никаких «организационных выводов» из дела со « сьенским инцидентом» не последовало, и напрасно злые языки говорили, что « если бы дети, родившиеся в Сьене у дам, побывавших на приеме, родились в одежде, то все они поголовно носили бы рясы священников или мантии кардиналов», – все это ни к чему не привело, и дело было замято.
Самое главное – Родриго Борджиа сохранил контроль над папской канцелярией.
Давным-давно, еще в 1187 году папа Григорий VIII отменил пост канцлера Святой Церкви, ответственного за сертификацию документов, исходящих от Святого Престола. Он хотел подчеркнуть тем самым, что один только папа, как Викарий Христа, имеет право издавать такого рода сертификаты. Но время шло, административное бремя все увеличивалось и увеличивалось, и в конце концов все заботы о канцелярии легли на плечи так называемого вице-канцлера, секретаря Канцелярии, заменявшего Святого Отца в нудной работе с документами.
А поскольку сборы за сертификацию документов приносили папству значительный доход, достигавший 70 тысяч флоринов, то секретарю Канцелярии полагалось и отчисление от них в размере 8 тысяч. Что было, конечно, приятной суммой, но не шло в сравнение с 24 тысячами флоринов, которые Родриго Борджиа получал в качестве бенефиций от архиепископства Валенсии.
И, однако, именно за этот пост он держался с огромным упорством, невзирая ни на что.
Конечно, само по себе заведование документацией Церкви давало обладателю должности вице-канцлера очень значительный вес и влияние – в сущности, в административном смысле он был вторым человеком после самого папы, – но дело было не только в этом. Дело было не столько в престиже и не в значительном жалованье, которое приносил пост человека, следящего за правильным оформлением документов, сколько в огромных возможностях, таящихся в « не совсем правильном оформлении» тех же самых документов.