Шрифт:
АНДРЕЙ ЩУПОВ
ВЕЛИКИЕ ЭКСПЕРИМЕНТАТОРЫ
Охранник изучал документы чуть дольше, чем того требовала обычная бдительность. Вид его выдавал неприязнь, в позе чувствовалось пренебрежение. Беспричинно хмурясь, он листал бумаги, с сопением старого астматика вглядываясь в каждую подпись. Вероятно, наука, по его мнению, являла собой нечто совершенно отличное от того, чем занимались они. Кипы математических формул, калькуляторы, реторты и колбы - это он наблюдал ежедневно, к этому давно привык. И совсем другое дело - царство теней. К этому наука не имела
– Плохо спали, голубчик?
"Голубчик" поднял на нее изумленный взгляд и, побагровев, буркнул под нос какое-то ругательство. Нулин потянул девушку за руку, уже на ходу погрозил пальцем.
– Никогда не дразни диких зверей, девочка. У них есть зубы и когти.
– А у меня обворожительная улыбка!
– Тония тут же не преминула добавить: - По счастью , он не будет дышать нам в затылок во время проведения опытов.
– Да, лаборант из него вышел бы никудышный, - вернувшись мыслями к предстоящему, Нулин зябко передернул плечами: - Сегодня у нас ответственный день, ты хоть понимаешь это?
– Я всегда все понимаю, - девушка упрямо тряхнула коротенькой челкой.
– И всегда готова к любым испытаниям. А вот ты, Нулин, выглядишь неважно. Через каждые две минуты крутишь на пиджаке пуговицы и глаза держишь не в фокусе.
Глаза не в фокусе... Нулин рассмеялся. Так могла сказать только Тония. Он ласково взглянул на ассистентку.
– Я просто волнуюсь, дружок. В этом все дело.
– Ты неврастеник, - серьезно сообщила она.
– Все великие были неврастениками.
– Спасибо...
– Пожалуйста! То, что считается нормой, на самом деле означает толстокожесть и в какой-то степени примитивизм. Я давно поняла, человечество мутирует в двух направлениях - в физическом и интеллектуальном. Отсюда все наши болезни и отсюда все наши гении.
Они остановились перед шахтой скоростного лифта, и Нулин рассеянно застучал по ярко-красной клавише. Дверцы бесшумно распахнулись, приглашая в полумрак кабины.
Пару минут спустя они покинули лифт пятью километрами ниже. Двигаясь по коридору, ведущему в лабораторию, Нулин все еще размышлял над словами Тонии.
– Я не псих, - заявил он наконец.
– И не мутант. Просто у меня излишне чувствительная вегетативная система. Плюс неуемное воображение. Сам знаю, что ничего страшного не происходит, и все равно сердце колотится, как у бегуна, а вот здесь какой-то дурацкий ком.
– Вот поэтому я и взяла для тебя успокоительное.
– Успокоительное?
– брови его взметнулись вверх.
– Что ты имеешь в виду?
– Бурбон. Всего-навсего одну бутылку, но ведь кроме тебя в этом никто
– Отлично!
– приободрившись, Нулин ущипнул Тонию за локоть.
– Умница моя!
– У всех великих должны быть свои умницы...
– Черт возьми, где вы там ходите!
– из открытых дверей лаборатории навстречу им шагнул черноволосый гигант. В зубах его дымилась сигара, в руках он держал измятый лист бумаги.
– В чем дело, Густав? Мы пришли точно в назначенный час.
– В назначенный час... А вот это вы видели!
– Густав потряс листком.
– По-моему, мы об этом не договаривались?
– Что это?
– Нулин взял у него бумагу, пробежал глазами по строчкам.
– Все в порядке, выписки из завещаний, разрешение на эксперимент, три тела... Что вас не устраивает?
Густав фыркнул.
– Один из мертвецов - мой старый знакомый!
– Вот как?
– Нулин пожал плечами.
– И что с того?
– Что с того?!
– Густава затрясло.
– Только не стройте из себя тихоню, Нулин! Я сразу сообразил, чьих это рук дело! Вы знали, что мы не ладили с покойным, и после того, как я устроил вам разнос...
– Разнос? О каком разносе вы говорите?
– Нулин нервно ухватился за пуговицу пиджака.
– Кажется, несмотря на все ваши потуги, эксперимент нам все-таки разрешили. Или я ошибаюсь?
– Не понимаю, - Тония отобрала у них документ, бережно разгладила ладонями.
– Ладно, он ваш старый знакомый и вы с ним не ладили... Пусть. Но ведь он умер. Что вас беспокоит?
– Смелее, Густав! В конце концов мы не паталогоанатомы.
– Этого еще не хватало!
– Густав метнул в сторону Нулина сердитый взгляд.
– Как бы там ни было, вы обязаны были поставить меня в известность. Мне отнюдь не улыбается проводить опыт над человеком, которого я знал.
– Но мы можем заняться им в самую последнюю очередь.
– Это не меняет дела! Я не собираюсь возиться с ним!
– Вы и не будете этого делать, Тония прошла в лабораторию и, устроившись в кресле оператора, деловито защелкала тумблерами картографа.
– Возиться с телами покойных придется нам, а вы будете только наблюдать. Или вы чего-то опасаетесь?
– Признайтесь, Густав, вы ведь боитесь мертвецов?
– Нулин растянул губы в улыбке.
– Причем здесь это? Боюсь, не боюсь... Это неприятно, понимаете?! И потом, если не ошибаюсь, вы собрались доказать обратное? То есть, как раз тот факт, что они не мертвы или, вернее, не совсем мертвы.
– Ах вот что вас пугает! Великолепно!.. Но не вы ли на вчерашнем совещании выражали бурную уверенность в невозможности положительного результата?
– Совершенно верно!
– загрохотал Густав.
– Я и сейчас убежден в этом. То, что вы затеваете, не что иное, как несусветная чушь! Профанация всех последних научных установок! Об этом даже нелепо говорить... Вы опускаете аппаратуру для снятия энцефалограмм в одну из исследовательских шахт и ждете, что ваши покойники оживут, Чего ради?!..