Великие Князья Литовские: Ягайло

Левицкий Геннадий Михайлович

Жена великого князя литовского Кейстута, словно в ожидании чего-то, неторопливо мерила шагами горницу Берестейского замка. На челе Бируты отразились следы волнений, тревог и ночных слез. Причин для переживаний у великой княгини было предостаточно. Недавно она получила известие, что ее зять, Янош мазовецкий, вторгся с войском в пределы Берестейской земли. Но не это было главной причиной печали Бируты, ибо к набегам мазовецкого князя все уже давно привыкли.

Шел день за днем, а от мужа с сыном не было никаких вестей с тех пор, как княгиня оставила

их в Гродно занятыми приготовлениями к битве с Ягайлом. Судьба мужа и сына настолько беспокоила княгиню Бируту, что она ни на мгновение не могла отвлечь от них свои мысли. Почему-то Кейстут с Витовтом виделись ей, то убитыми на поле брани, то закованными в цепи, то смертельно раненными, и лишь изредка княгиня предполагала счастливый конец. Чтобы хоть как-то отвлечься от черных мыслей, Бирута пыталась заняться шитьем, но работа валилась из рук. Уколов иголкой два-три раза палец, княгиня в сердцах отбросила материю в сторону.

Бирута, погруженная в себя, снова ходила из угла в угол, когда раздался стук в дверь. Этот стук, казалось, пробудил ее от долгого сна, вернул княгиню в реальный мир.

Бирута быстрыми шагами подошла к двери и сама ее распахнула. На пороге стоял начальник ее личной стражи.

— Княгиня, к городу со стороны Мазовии приближается войско.

Нет, не этих вестей ждала княгиня, но все же пробудившаяся энергия не угасла вместе с обманутой надеждой.

— Закрыть ворота. — Приказала она. — Приготовиться к обороне.

Княгиня изъявила желание самолично лицезреть неприятельское войско, и ее отвели на смотровую площадку одной из башен. К этому времени войско подошло на полет стрелы от крепости, и можно было разглядеть лица воинов.

Среди поляков выделялся один, с поднятым забралом шлема. Горячий скакун то и дело носил его от одного отряда к другому. Всадник на ходу перебрасывался парой фраз с воеводами, и войско, повинуясь его указаниям, разворачивалось для осады.

Княгиня некоторое время напряженно следила за шустрым всадником, пока, наконец, вслух не убедилась:

— Никак зятек собственной персоной пожаловал.

По интонации голоса княгини можно было подумать, что она обрадовалась, увидев своего зятя, даже при таких, далеко не радостных, обстоятельствах. В самом деле, князь Янош невольно вызвал ее восхищение тем, как ловко управлял он мятежной польской шляхтой. Но, на всякий случай, Бирута предупредила своих воевод:

— Следите вон за тем молодцом, — указала она на Яноша, — иначе эта хитрая бестия обведет нас вокруг пальца.

— Прикажи, княгиня, и я враз пришью его из самострела, — предложил суровый бородач.

— Вот стрелять-то в него как раз нельзя, можно только взять живым. Я не хочу, чтобы моя дочь стала вдовой.

А Янош мазовецкий, разобравшись со своим войском, подъехал еще ближе к крепостной стене, как раз напротив той башни, из которой наблюдала его теща. Вот и он, наконец, узнал княгиню Бируту.

— Княгиня! — Крикнул предводитель поляков. — Прикажи своим воинам не стрелять. Я хочу с тобой поговорить.

— Езжай

ближе, Янош, никто тебя не тронет. — Подождав, пока он приблизится вплотную к башне, Бирута вновь обратилась к зятю. — Каким ветром тебя занесло в наши земли?

— Выполняю просьбу твоего мужа.

— Какую такую просьбу? — Удивилась Бирута. — Что-то я никак не возьму в толк, о чем ты говоришь, Янош.

— Перед тем, как отправить дорогую княгиню в Берестье, Кейстут попросил меня в письме оказать помощь и защиту тебе в случае надобности. — Пояснил Янош мазовецкий. — Теперь, до нас дошли слухи, что Кейстут с сыном предательски заточен в темницу, и соответственно, твоя жизнь, княгиня, в опасности.

— О судьбе мужа мне ничего не известно, и чтобы он предлагал мне воспользоваться твоим покровительством, тоже не помню.

— Знакома ли тебе рука Кейстута? — Спросил Янош.

— Конечно, да.

— Тогда возьми письмо и прочти его слова.

Янош взял у оруженосца копье на длинном древке, надел на наконечник письмо и таким образом подал его в одну из бойниц крепостной стены. Затем он терпеливо принялся дожидаться, пока княгиня ознакомиться с содержанием послания Кейстута.

— И как же ты собираешься заботиться обо мне? — Спустя некоторое время спросила княгиня.

— В Берестье войдут мои воины, и уж будь спокойна, они сумеют защитить город от Ягайлы.

— Но как войдут в город твои воины? Ведь я не намерена владения мужа раздавать врагам.

— Каким врагам!? — Воскликнул Янош. — С каких это пор, княгиня, родной зять твой стал врагом?

— Уж кого-кого, а тебя, Янош, я знаю лучше своих сыновей. Ты, не то, что у тестя, у брата родного готов отобрать последнее село, чтобы увеличить свои владения.

— Напрасно ты, княгиня, говоришь такие обидные слова. Я же помочь тебе хочу.

— Не утруждайся понапрасну, Янош, у меня найдутся защитники и без тебя.

— Ты ошибаешься, княгиня. Я знаю, ты имеешь в виду своего мужа и сына. Так вот, они уже в плену у Ягайлы ждут смертного часа. Скоро твой племянник и сюда доберется, и я боюсь, что моя жена одновременно лишится и отца и матери.

— Откуда у тебя такие вести? — Встрепенулась Бирута. — Почему я ничего не знаю?

— Это не удивительно. Прежде, чем подойти к Берестью, я послал отряды воинов перекрыть все дороги, ведущие к городу. — Признался Янош. — В результате, люди, которые везли тебе черные вести, оказались в моих руках.

— Я хочу поговорить с этими людьми.

— Нет ничего проще. — Сказал Янош и дал распоряжение оруженосцу.

Вскоре к стене подвели двух литовцев. В одном из них Бирута узнала приближенного своего мужа.

— Судимантас! — Обратилась к нему княгиня. — Что с моим мужем?

— И муж твой и сын в плену у Ягайлы. Подлым обманом он заманил их в западню.

— Так живы ли они!? — Дрожащим от волнения голосом спросила Бирута.

— Не знаю, княгиня.

— Так как, княгиня, впустишь мое войско в Берестье? — Снова вступил в разговор Янош.