Великие Князья Литовские: Ягайло
Шрифт:
— Разворачивайте корабли, да побыстрее! — Приказал Хаттенштейн.
Спустя четверть часа суда достигли места, где разыгралась кровавая драма, благо, это было недалеко. Рыцарям и впрямь приходилось не сладко: бой шел в местности, густо поросшей кустарником и деревьями, что не дало возможности крестоносцам построиться в свой знаменитый клин. Каждый рыцарь бился в одиночку, а все вместе постепенно откатывались к реке.
Литовцы, пешие и конные, наседали со всех сторон, действуя на редкость слаженно. Удостоверившись стрелами и сулицами в прочности
Ко времени подхода судов литовцы настолько потеснили воинов Креста, что в некоторых местах бой кипел уже в воде. Приблизившись к месту битвы, кнехты начали прямо с судов пускать тяжелые стрелы в литовцев. Одна часть продолжала стрелять, друга же начала прыгать в воду и по мелководью спешила на помощь своим конным собратьям.
Литовцы, видя, что ситуация складывается не в их пользу, принялись откатываться обратно к спасительной чащобе. Вскоре все они скрылись из виду, за исключением, конечно, мертвых. Преследовать их крестоносцы даже не думали: надвигалась ночь, а темнотой искать литовцев в лесу — то же самое, что в стогу сена иголку.
Удар в спину
Ночь крестоносцы провели на месте побоища в наспех укрепленном лагере. Их тревожные опасения не оправдались: литовцы не осмелились возобновить сражение. Им тоже немало досталось, главным образом, от губительных стрел дальнобойных арбалетов пехоты. Однако потери крестоносцев были не меньшими. Почти треть рыцарей было выведено из строя. Рыцарское войско лишилось половины лошадей, включая и запасных. Часть их увели литовцы, остальные погибли во время битвы, или были покалечены настолько, что бедных животных пришлось добить, чтоб не мучились.
Пиррова победа* отнюдь не обрадовала Куно фон Хаттенштейна. В довершение ко всему, пять судов село на мель. Если четыре удалось снять, то пятое — самое крупное — точно вросло в дно. Испробовав все способы спасти корабль, маршал, скрепя сердце, приказал его сжечь.
Хаттенштейн предал земле погибших собратьев и повел крестоносцев к предполагаемому месту высадки. На сей раз, пехота шла берегом вместе с конницей, а на судах плыли лишь гребцы, да несколько десятков раненных воинов. Поравнявшись с разрушенным городом, корабли причалили к берегу. Воины тут же приступили к их разгрузке, а через два дня Хаттенштейн отослал суда обратно в Пруссию за подкреплением.
В первый же день мастеровые и кнехты приступили к строительству крепости на месте разрушенного Ковна. Спустя шесть недель поднялись стены нового замка, но теперь он уже носил чуждое название Риттерсвердера.
К этому времени из Пруссии пришло первых пять судов с подкреплением, провиантом, строительным материалом, и немцы приступили к возведению двух новых замков вблизи Риттерсвердера. На строительстве
Вначале соратники Витовта не сильно утруждали себя на строительстве крепости, а многие попросту отлынивали от работы. Но однажды вечером литовский князь собрал своих людей на опушке леса и долго с ними беседовал. О чем шла речь, одному богу известно, но работа на строительстве замка закипела совсем по-другому. Вскоре даже Куно фон Хаттенштейн стал ставить в пример немецким мастеровым и кнехтам трудолюбие жемайтийцев.
Возведение замка было закончено людьми Витовта, когда соседний едва довели до бойниц. Маршал и комтуры осмотрели сооружение и остались вполне им довольны.
— Стены сложены отменно, не ожидал, честно признаться, такого мастерства от литовцев. — Произнес Хаттенштейн, обычно скупой на похвалы.
— А вот ров перед замком надо еще расширить и углубить. — Заметил Энгельгардт фон Ротенштейн. — Иначе даже небольших бревен достаточно, чтобы перекрыть его и приблизиться к стенам.
— Завтра этим и займемся. — Сказал Витовт.
— Как думаешь, князь, назвать свое детище? — Спросил Хаттенштейн.
— Если мне дано такое право, то пусть будет Новое Гродно. — После некоторого раздумья предложил литовец.
— Не возражаю, — согласился маршал.
— А кто будет защищать Новое Гродно?
— Литовцы его построили, ты, князь, окрестил, ты и будешь защищать со своими воинами. — Рассудил маршал. — А чтобы новый замок стал неприступным, в помощь литовцам я дам десятка три храбрых кнехтов.
— Это, пожалуй, излишнее, достопочтимый маршал. — Заметил Витовт. — Мои воины выдержат любую осаду, и в скором времени ты сам убедишься в их храбрости.
— Что ж, посмотрим, но немецкий гарнизон ты все-таки прими в свои стены.
На следующий день в Новом Гродно появилось три с половиной десятка немцев. Даже не испросив позволенья у Витовта, они заняли самую лучшую башню замка. Жемайтийцы возмутились бесцеремонностью пришельцев и хотели, было, вышвырнуть их оттуда, но князь запретил трогать немцев. В довершение ко всему Куно фон Хаттенштейн попросил Витовта снабжать «гостей» продовольствием и всем необходимым. Немцы ели за троих, то и дело, требуя доставить то вина, то мяса, то какое-нибудь изысканное блюдо. Проклиная в душе свою долю, их обслуживал целый отряд литовцев.
Добывать пропитание становилось все труднее и труднее, потому что ежедневно к войску Витовта присоединялись все новые и новые воины, приходившие поодиночке, группами, а порой даже целыми отрядами. Соответственно запасы хлеба в близлежащих селениях быстро истощились. Так что, в лагере Витовта царило всеобщее недовольство присутствием союзников, и только приказ князя сдерживал жемайтийцев от расправы. Но в скором времени произошло событие, которое, к общей радости литовцев, способствовало избавлению их от малоприятных обязанностей по обслуживанию кнехтов.