Великие мечты

Лессинг Дорис Мэй

— Ну слава Богу, что я все-таки тебя развеселил, — сказал Колин. И он налил ей еще вина. Оказалось, что она уже выпила первый бокал. Себе он тоже подлил. — Ну вот. Мэриел собирается переехать к Филлиде, потому что партнерша Филлиды решила открыть собственную консультацию, и наша нижняя квартира будет свободна, так что я смогу там писать. И скрываться от своих отцовских обязанностей, разумеется.

— Что не решает проблему Фрэнсис, которой навязывают роль злой мачехи. Если не считать детей, она счастлива?

— Она без ума

от счастья. Во-первых, Фрэнсис действительно любит своего Руперта, и тут ее можно понять. Но ты не слышала еще? Она же вернулась в театр!

— Что значит вернулась? Я не знала, что Фрэнсис вообще имела какое-то отношение к театру.

— Как мало мы знаем о своих родителях. Представь, выяснилось, что театр всегда был первой любовью моей матери. Сейчас она играет в пьесе вместе с Софи. В этот самый момент их обеих провожают со сцены аплодисментами. — На последней фразе язык у Колина начал заплетаться, и он нахмурился. — Проклятье, — сказал он. — Я пьян.

— Пожалуйста, милый Колин, не пей, прошу тебя.

— Ты сказала точь-в-точь как Соня.

— А, Чехов. Да. Понимаю. Но, кстати, я полностью на ее стороне. — Сильвия рассмеялась, но уже не весело. — В миссии есть один мужчина… — Но разве можно рассказать про жизнь Джошуа Колину? — Чернокожий. Если он не обкурился, значит, пьян. Но если бы ты знал, как он живет…

— Ты хочешь сказать, что моя жизнь не дает основания для пьянства?

— Вот именно. Так вернемся к Софи. Ты бы предпочел, чтобы это была не она…

— Я бы предпочел, чтобы это была не сорокатрехлетняя женщина. — И из его горла вырвался вой, который таился там все это время. — Понимаешь, Сильвия, я знаю, что это смешно, знаю, что я жалкий несчастный дурак, но я хотел счастливую семью: мамочка, папочка и четверо детишек. Вот чего я хотел, но с моей Софи ничего этого не получу.

— Не получишь, — согласилась Сильвия.

— Не получу. — Колин старался не расплакаться, тер кулаками лицо, как ребенок. — И если ты не хочешь быть здесь, когда после спектакля сюда вернутся счастливая Софи и моя триумфальная мать, обе в экстазе от «Ромео и Джульетты»…

— Что, неужели Софи играет Джульетту?

— Выглядит она на восемнадцать. Выглядит она прекрасно. Софи красавица. Беременность ей к лицу. Можно даже не заметить, что она ждет ребенка. Газеты, конечно, не дадут не заметить. Они раздули из этого целое дело. Ну, знаешь, в духе: Сара Бернар играла Джульетту в возрасте ста одного года и с деревянной ногой. Но надо признать, беременная Джульетта придает-таки новое очарование пьесе. И зрители Софи обожают. Никогда ей столько не аплодировали. Одевается она в белые летящие робы, волосы убирает белыми цветами. Сильвия, ты помнишь ее волосы? — И Колин все-таки расплакался.

Сильвия подошла к нему, уговорила его подняться со стула, повела вверх по лестнице, и там, где когда-то ее утешал Эндрю, теперь она сама утешала Колина, пока тот не утомился и не заснул.

Сильвия

не знала, найдется ли ей в доме где переночевать, поэтому оставила записку для Колина. Она хотела, чтобы он «написал правду о Цимлии». Кто-то должен это сделать.

Выйдя на улицу, Сильвия шла до тех пор, пока не увидела гостиницу, где и остановилась на ночлег.

В записке Сильвия обещала прийти к обеду. Утром она отправилась по книжным магазинам и покупала, покупала, покупала. Два больших контейнера книг прибыли с ней к дому Юлии (она по-прежнему называла так этот дом). Дверь ей открыла Фрэнсис, которая, как и Колин днем ранее, провела гостью в кухню, обняла как давно потерянную дочь и усадила на ее старое место, рядом с собой.

— Только не говорите, что мне нужно как следует питаться, — сразу попросила Сильвия.

Фрэнсис поставила на стол корзинку с нарезанным хлебом. Сильвия смотрела на ломти и думала о том, что отец Макгвайр обожает хороший английский хлеб; надо будет захватить для него буханку. Тарелка, полная завитков лучисто-желтого масла, — увы, этого в Африку не возьмешь. Сильвия смотрела на еду и вспоминала Квадере, пока Фрэнсис двигалась по кухне, накрывая на стол. Она была статной привлекательной женщиной, с желтыми волосами — крашеными и со стрижкой, которая стоила полцарства. И она была очень хорошо одета — Юлия наконец-то одобрила бы ее стиль.

Четыре прибора… кто еще? Вошел высокий мальчик, который остановился, чтобы рассмотреть Сильвию — незнакомку.

— Это Уильям, — сказала Фрэнсис. — А это Сильвия, она раньше жила здесь. Сильвия — дочь подруги Мэриел, Филлиды.

— Э-э, здравствуйте, — сказал Уильям вежливо и сел: красивый мальчик, сдвигающий светлые бровки и пытающийся разобраться в хитросплетениях родства и отношений. Не получилось, и он отмел все проблемы, обратившись к Фрэнсис:

— У меня плавание в два часа. Можно я быстро поем?

— А мне нужно на репетицию. Тебя покормлю первого.

То, что появлялось на тарелках, ничем не походило на сытную, обильную домашнюю еду, подаваемую в прошлом. Фрэнсис давно перешла на готовую еду и полуфабрикаты. Она сунула в микроволновку пиццу и через минуту поставила ее перед Уильямом. Он тут же стал есть.

— Салат, — скомандовала Фрэнсис.

С видом героя-мученика мальчик подцепил вилкой два листка латука и редиску и проглотил так, словно это была отрава.

— Молодец, — похвалила его Фрэнсис. — Сильвия, полагаю, Колин рассказал тебе все наши новости?

— Наверное, да. — Две женщины обменялись взглядами, и из этого беззвучного диалога Сильвия поняла, что Фрэнсис сказала бы больше, если бы не ребенок за столом. — Кажется, я пропущу свадьбу, — добавила она.

— Я бы не назвала это свадьбой. Дюжина родственников в бюро регистрации.

— Все же я хотела бы быть там.

— Но не сможешь. Тебе не хочется надолго оставлять свою… больницу?