Великие открытия

Аугуста Йозеф

Шаман поспешил к большому костру, прихватив из груды сухого валежника два больших сука. Подойдя к огню, он сунул их одним концом в пламя. Когда сучья вспыхнули, он поднял их высоко над головой и прошел мимо изумленно попятившихся охотников за линию костров. Там он остановился, метнул взгляд на пещерного льва и начал свои заклинания.

— Уйди, Великий Убийца, — закричал он пронзительным голосом, — исчезни во мраке ночи или ты умрешь! Я — Смерть, Смерть, Смерть! — Размахивая горящими факелами и выкрикивая: «Я — Смерть! Я — Смерть! Я — Смерть!», он начал какой-то безумный танец.

Широко раскрытыми от

страха и удивления глазами смотрели охотники на неистовство колдуна. Даже лев замер от его криков и танца. Однако его сердце переполнял не страх, а любопытство. Он подошел к самому краю скалы и неотрывно следил за колдуном. Увидев, что заклинание не помогает, колдун отбросил горящие ветки и опять побежал к своему шалашу. Когда он снова появился, руки и ноги его были измазаны охрой, а высоко над головой он поднимал гремящий талисман. Ом разобрал, что это нанизанные на скрученную сухую кишку зубы и когти пещерного медведя, окаймленные лисьими и волчьими зубами.

Добежав до горящих сучьев, колдун остановился. Приподняв оленью шкуру, он повесил на шею талисман, схватил брошенные сучья и, покружившись, снова раздул на них пламя.

Когда сучья ярко запылали, колдун сделал несколько шагов вперед и, остановившись, застыл, напряженно вглядываясь в расплывчатый силуэт льва. Неожиданно колдун высоко воздел руки. Оленья шкура соскользнула с него, и алая раскраска заиграла в красноватом свете факелов.

— Изыди, Великий Убийца, или ты умрешь! Я Смерть и Огонь, Смерть и Огонь, Смерть и Огонь! Тебя спасет от меня только бегство во мрак ночи! Я Смерть и Огонь! — прорезал тишину ночи его вопль.

Произнеся эту угрозу и скривив морщинистое лицо, колдун снова принялся неистово плясать, размахивая горящими сучьями. Затем он бросил их в сторону льва и, корчась в судорогах, упал на землю. На губах его выступила пена, но он все еще продолжал угрожающе выкрикивать: «Я — Смерть и Огонь, Смерть и Огонь, Смерть и Огонь!»

Заклинания колдуна перестали занимать сытого льва. Он медленно повернулся и, сделав несколько легких прыжков, исчез.

Охотники с радостными криками бросились к колдуну, который все еще метался по земле, как бы испытывая невыразимые муки. Глаза его закатились, руки были плотно сцеплены.

Несколько охотников понесли колдуна в хижину. Среди них был и Ом, который ни на минуту не спускал глаз с талисмана. Он был убежден, что хищника отогнал только талисман. Однако Ом ни с кем не поделился своими мыслями, так как все остальные приписывали бегство льва колдовству шамана. Уложив его, охотники поспешно покинули хижину. Вслед им из темноты все еще раздавалось: «Я — Смерть и Огонь, Смерть и Огонь, Смерть и Огонь!» Охотники ускорили шаг и подошли к большому костру, вокруг которого, расточая похвалы шаману, собрались мужчины. Все гордились своим волшебником, чары которого были столь сильны, что обратили в бегство даже самого Великого Убийцу.

До рассвета было еще далеко, поэтому одни предлагали ложиться спать, чтобы утром со свежими силами отправиться на охоту, другие возражали, считая, что Великий Убийца может вернуться, как только чары колдуна утратят свою силу, и предлагали всем остаться у костра.

Спор не успел еще разгореться, как тишину ночи прорезал ужасный вой, напоминавший человеческий смех. Этот вой положил конец спорам. Все хорошо знали, что так воют гиены, пожирающие остатки загрызенного пещерным львом оленя. Они, должно быть, принялись за добычу Великого Убийцы, а это было лучшим подтверждением того, что лев покинул окрестности стоянки и находился на пути в свою пещеру, где-то далеко на юге.

Охотники решили, что спящую стоянку по-прежнему будут охранять только старый Ванг и молодой Ом. Когда все улеглись в своих хижинах, Ванг и Ом уселись у костра и, погруженные в свои мысли, молча устремили взгляды на яркое пламя.

Когда на востоке заалел рассвет нового дня, лагерь проснулся. Охотники вновь собрались вокруг костра, проверяя оружие. Затем они поджарили на раскаленных камнях последние куски мяса, отложенные накануне старейшиной рода, могущественным и сильным Гигом.

На запах жареного мяса из хижин вышли женщины и старшие дети. Они подошли поближе, с завистью глядя, как старейшина рода раздает мясо мужчинам: им следовало подкрепиться перед долгой и утомительной охотой.

Потом все тот же старейшина объяснил план охоты и разделил мужчин на две группы: одну вел он сам, а во главе другой поставил испытанного Гора. Ванг и Ом, сторожившие лагерь ночью, не принимали участия в охоте.

— Прежде чем ты отправишься в свою хижину, Ом, и ляжешь спать на шкурах, пойди к великому Аму и передай ему от меня, что мы собираемся на охоту и хотим, чтобы он приворожил нам удачу! Пусть он немедля придет! — распорядился старейшина.

Ом направился к хижине колдуна, но войти в нее побоялся и, встав у входа, закричал:

— Ам! Мужчины готовы к охоте! Они и Гиг ждут, чтобы ты пришел к ним и своими колдовскими чарами приворожил им удачу!

— Иди, Ом, и скажи Гигу и другим мужчинам, что я сейчас приду, — донеслось через некоторое время из хижины.

Передав слова Ама, Ом вместе со старейшиной и охотниками стал ждать появления колдуна.

Вот из хижины показалась высокая, сухощавая фигура колдуна Ама. На этот раз на нем была медвежья шкура, а на шее висело ожерелье из медвежьих, волчьих и лисьих когтей и зубов. Лицо шамана покрывали прямые и волнообразные красные линии и круги. Его густо намазанные жиром волосы были заплетены в косу, в которой торчало длинное орлиное перо. Волосатую грудь украшало большое красное пятно, от которого, как от солнца, во все стороны отходили короткие черточки. В руке он держал две маленькие фигурки животных, вылепленные из жирной глины.

Размеренным шагом колдун направился к охотникам. Остановившись у главного очага, он бросил на тлеющие угли несколько сухих веток и, когда они вспыхнули, с непонятными выкриками и заклинаниями начал прыгать вокруг огня, дико размахивая руками и странно изгибая тело.

Охотники напряженно следили за ним и не смогли скрыть удивления, когда шаман вдруг остановился и стал ломать глиняные фигурки. Это было что-то совершенно новое. Теперь можно было разобрать и слова шамана:

— Да погибнут на вашем пути все животные! Пусть помутится их разум, пусть попадутся они в расставленные западни! Пусть ноги их отнимутся во время бегства. Пусть тела их притягивают ваши стрелы и копья!