Великие пророчества. 100 предсказаний, изменивших ход истории
Шрифт:
Под утро, когда гости разошлись, Михаил с Авдотьей все еще сидели за столиком у окна и писали что-то по очереди на листах бумаги. Уже потом, когда Долгорукий все-таки убежал на службу, Авдотья поняла: вдвоем они решили уравнение, над которым сама она билась многие годы. Или это было не уравнение, а формула любви?..
В конце 1806 года Авдотья решилась на официальный развод. Ненавистный муж стоял около ее кресла и задумчиво гладил собственные манжеты. «Прекрасно, Эудокси! – гнусаво протянул он на французский манер. – Ты мне изменила. Но что ты хочешь от меня? Чтобы я держал свечку?» Авдотья ахнула: «Как пошло!» Голицын передернул плечами: «А в двадцать шесть лет влюбляться не пошло? Ты же
Никогда! Из всех походов Михаил шлет страстные письма. Авдотья ждет их с замиранием сердца. Ведь письма – знак: Михаил жив. Это главное! Уж много лет она не спала ночами, но теперь она не спит и днем. Страхи, воспоминания, тревоги кружатся в голове. Михаил воюет с Наполеоном. В военном ведомстве Авдотье сказали, что его военные таланты незаменимы. В 1807 году он стал самым молодым генералом в русской армии. Это, конечно, замечательно! Но что Авдотье до этого?! Только страх и бессонница… Кончается одна военная кампания, начинается другая. Остается только молиться: лишь бы Михаил вернулся! Авдотья готова жить с ним невенчанной, пусть свет злословит. Она готова изменить ночной образ жизни, пусть ей придется умереть. Только бы он вернулся…
В конце лета 1808 года началась «шведская кампания». Долгорукова отправили командиром Сердобольского отряда. В жаркие августовские дни кампания шла вяло… В Петербурге тоже стояла жара. Набережные и мостовые плавились на солнце. Не спасала даже ночь. Все, кто мог, разъехались из города. Авдотья осталась – как уехать, если постоянно ждешь вестей? В тот день она не могла заснуть – душила жара и странные предчувствия. Прищурив глаза, она смотрела, как садится солнце. Внезапно ей показалось: огромный огненный шар треснул и взорвался. Или что-то взорвалось перед мысленным взором Авдотьи? Она схватилась за голову и вдруг осознала – случилось что-то ужасное!
А в это время на далеком поле боя под Индесальмом выстрелила пушка. И Михаил Долгоруков – храбрец, весельчак, любимец всей армии – упал навзничь: его разорвало ядром.
«Красавец князь Долгоруков был человеком необыкновенного душевного такта, отменного воспитания, сугубо сведущий в истории и в науке математической, ума быстрого, характера решительного и прямого, сердца добрейшего и души благороднейшей» – так написал о нем современник. И еще: «Если бы он был жив, то стал бы героем России…»
С тех пор прошло 10 лет. Но разве время измеряется годами? Княгиня Голицына вздохнула: время измеряется страданиями! Нет, никто не видел ее плачущей – она не доставила злопыхателям такого счастья. И разговоры о ее печальном романе давно угасли. Петербург признал, что красавица княгиня – свободная женщина, живет необычной жизнью, избегает подруг, предпочитая друзей-мужчин. Ее ночной салон по-прежнему место, куда все стремятся, но допускаются лишь избранные. Конечно, милому сорванцу Александру Пушкину Авдотья пошлет еще не одно приглашение. Она ведь наслышана о таланте и пылкости молодого поэта. А вчера Андрей Карамзин, сын великого русского историка, прошептал ей: «Пушкин влюблен в вас смертельно! Он проводит вечера у вашего дома, лжет от любви, сердится от любви, только еще не пишет от любви».
Слава богу, Карамзин ошибался: Пушкин пишет! Он уже посвятил Голицыной оду «Вольность» и еще многие строки. Например:
Отечество почти я ненавидел —Но я вчера Голицыну увиделИ примирен с отечеством моим.Конечно, поэт должен быть пылок и влюблен. Черноволосый и кудрявый озорник, он сегодня весь вечер шептал что-то об Амуре, Психее и их волшебной любви. Это прекрасно,
Княгиня присела к столику перед кроватью, открыла темно-синий сафьяновый бювар. Там хранилось самое ценное в ее жизни – листы, исписанные Михаилом: уравнения, формулы, задачки. Некоторые она так еще и не решила…
В 1835 году во Франции вышла математическая книга «Анализ силы». Княгиня Голицына стала первой русской женщиной-математиком, издавшей свои труды. Так что первенство великой Софьи Ковалевской – просто красивая легенда. Судьба преподнесла Авдотье и еще один «подарок». Ее «благоверный муж» влюбился. Теперь уже он сам стоял перед женой в униженной позе и просил развод. Лепетал что-то про высокие чувства… Авдотья только плечами повела: «Влюбляться на шестом десятке? Как это пошло, Сергей!»
Развернулась и ушла. Пусть мучается!
Голицын мучился. Скрывая невозможность развода, задаривал невесту и ее родственников как мог. Братьям невесты отписал полмиллиона из личного состояния. Но невеста все равно дала ему от ворот поворот. Хоть могла бы и подождать – Авдотья согласилась-таки на развод. Правда, саму ее вся эта история уже не интересовала – Голицына уехала за границу. Там в ее салоне бывали все – от Дюма до Сент-Бёва. Там выходили ее книги, записки, литературные труды. Но, когда она стала болеть, решила вернуться на родину. Распорядилась похоронить себя в Александро-Невской лавре рядом с могилой Михаила Долгорукова. Вздохнула: «Буду там, где мое сердце!..»
15 января 1850 года в своем петербургском доме Княгиня Ночи уснула в последний раз. Конечно, днем. Но оказалось, смерти все равно – день или ночь. Главное, что княгиня спит.
Соперница Ленорман
Поразительно, но у гениальной Ленорман была соперница. О ней теперь почти позабыли, но были времена, когда французы, в общем-то мало любившие французскую сивиллу, обожали и носили на руках другую пророчицу, трепетно внимая каждому ее слову. Звали эту молодую девушку Сюзетт Лабрусс. Она не имела гадательного салона, не была известна в светских кругах и большую часть жизни провела в странствиях и скитаниях. Сюзетт проповедовала, мечтала о справедливости, но сильнее всего об обновлении Церкви, в которой святые отцы перестанут думать только о себе и пополнении своего кошелька, а наконец-то обратятся к нуждам прихожан, помогут беднейшим, утешат и поддержат обиженных. Немудрено, что в революционные времена Лабрусс оказалась в Париже.
1786 год начался удручающе. Королевская казна была пуста. В стране недород. Французы с трудом находят себе пропитание. По ночам из Парижа в пригороды пробираются отчаянные горожане, чтобы под покровом темноты грабить редкие повозки с провизией, тянущиеся из провинции. Один из таких «провиантских поездов» с вяленой рыбой сопровождает молодой поручик Боунапарте. Ему 17 лет, он никому не известен. И в бедности он мечтает о великих делах. Но пока приходится сопровождать рыбные подводы.
Пара смоляных факелов ослепила лошадей первой повозки. Подводы на секунду замедлили ход. Но и этого хватило, чтобы из оврага, словно зайцы, выскочили дюжие парни, крича и улюлюкая. Миг – и подводы встали. Еще миг – и парни кинулись на оторопевших кучеров и солдат сопровождения. Их тащили с коней, бросали в мерзлую грязь. Нападение было столь внезапным, что времени на оборону не хватило. На обочину канавы полетел и молодой поручик Боунапарте. Секунда – и над его головой оказались вилы, занесенные кем-то из отчаянных грабителей. И вдруг…