Великие пророки и мыслители. Нравственные учения от Моисея до наших дней
Шрифт:
В принципе Швейцер допускает перспективу превращения общества из естественного образования в этическое. Для этого оно должно приобрести характер нравственной личности. Вообще этика в его понимании — целая звуковая гамма. Она начинает с живых звуков этики личностного смирения, переходит в аккорды этики активного личностного самосовершенствования, за ними следуют приглушенные шумы этики общества, и «наконец, звук затухает в законодательных нормах общества, которые уже только условно можно назвать этическими» (с. 210). Однако идея возвышения этики личности до этики общества, идея возможности культурного государства осталась у Швейцера в зачаточном виде. Он не видел путей расширения этики личности до этики общества и в то же время исключал возможность трансформации этики общества в этику личности. В своей концепции он странным образом не придавал сколько-нибудь существенного значения различиям в строении общества, его форм. И это, пожалуй, самый странный и уязвимый пункт его мировоззрения: в нем гуманность оказалась противопоставленной праву, живое служение людям — профессионально организованной деятельности, индивидуальный выбор — общественному. Путь его этики не совпадает с магистральной дорогой, она намечает боковую тропу. И с этой точки зрения уход Швейцера в африканский девственный лес оборачивается иной символикой — знаком того, что этический выбор можно реализовать лишь вне существующей цивилизации. И хотя сам Швейцер в своей деятельности стремился соединить моральные мотивы с достижениями
А.А. ЗИНОВЬЕВ: «Я ЕСТЬ СУВЕРЕННОЕ ГОСУДАРСТВО»
Этические программы великих моралистов предлагают разные варианты преодоления противоречий между абсолютностью моральных принципов и автономностью моральных решений личности. При этом сами они претендуют на всеобщность и общезначимость. Предполагается, что индивиды для того, чтобы быть на уровне морали, должны рассматривать соответствующие программы в качестве общей посылки совершаемых ими поступков. Тем самым ставится под сомнение полнота автономии воли морального индивида. Получается, что последний руководствуется программой, которая, хотя и одобрена, добровольно принята им, тем не мене выработана и получена из вне. Это двусмысленность снимается в этической концепции русского мыслителя и писателя Александра Александровича Зиновьева.
Согласно Зиновьеву моральная личность придает своей жизни экспериментальный смысл. Она следует программе, которую сама же и вырабатывает. И вырабатывает исключительно для самой себя. Единственность — существенная характеристика не только моральных поступков личности, но и её жизненной программы. Единственность моральной программы не только не противоречит её абсолютности, а, напротив, является гарантией этого. Свою этическую позицию Зиновьев именовал учением о житии, или зиновьйогой и лаконично выразил в парадоксальном утверждении «я есть суверенное государство». Другая существенная особенность учения о житии состоит в таком соединении экзистенционального (и природного, и социального) эгоизма индивидов с этическим альтруизмом, когда последний является отрицанием и в то же время выражением, продолжением и дополнением первого.
А. А. Зиновьев на протяжении более чем 50-летней творческой жизни и в разных аспектах своего универсального дарования развивал внутренне цельное мировоззрение. Оно начинается с обработки логического инструментария, методологии познания, включает развернутые теории современных форм социальной организации, а также конкретные литературно обработанные типы и роли, образующие их живую ткань, и завершается нормативной программой нравственно достойного поведения личности. Выдающиеся достижения Зиновьева в области логики, социологии, литературы известны, признаны, являются предметом исследований и дискуссий. Зиновьев явил себя обществу также в качестве поэта и художника, хотя его успехи в области поэзии и изобразительного искусства обычно оцениваются более скромно, тем не менее они также считаются значимыми аспектами того, что именуется феноменом Зиновьева [145] . Вне внимания исследователей и общества до последнего времени оставалась этика Зиновьева, хотя она составляет движущую пружину его личностного развития и пафос всего его литературно-социологического творчества от «Зияющих высот» (1976) до «Русской трагедии» (2002) и «Фактора понимания» (2006).
145
См. об этом выпущенную к его восьмидесятилетию и наиболее адекватно представляющую его творчество одноименную книгу: Феномен Зиновьева. Составители: А.А.Гусейнов, О.М.Зиновьева, К.М.Кантор. М.: Современные тетради, 2002. 400 с.
Жизнеучение Александра Зиновьева в концентрированном виде изложено в поэмах «Мой дом — моя чужбина» (1983), «Евангелие для Ивана» (1984), повестях «Иди на Голгофу» (1985), «Живи» (1988), а также в автобиографическом сочинении «Исповедь отщепенца» (1989).
I
Александр Александрович Зиновьев родился 29 октября 1922 года в деревне Пахтино Чухломского района Костромской области в многодетной семье, которая сочетала крестьянский труд с отходным ремесло. В течение 30-х годов семья постепенно вся переехала в Москву. Семья Зиновьевых имела крепкие корни и была дружной. Достаточно сказать, что в трудные для Александра Александровича годы, когда он подвергся в стране остракизму, был изгнан из нее, объявлен врагом, четверо его братьев, сестра, другие ближайшие родственники проявили полную с ним солидарность, сопряженную с риском для их карьеры и благополучия, не предали его, хотя их к этому принуждали. Сам Зиновьев был лишен чувства семейного эгоизма, но тем выше ценил то, что можно назвать семейным достоинством, исключительно ответственно относился к своим обязанностям отца.
Зиновьев рано обнаружил способности и интерес к учебе, особенно отличался математическим даром, обладал цепкой и емкой памятью, которая не изменяла ему до последних дней жизни. Сравнительно небольшого роста, хорошо сложенный, он обладал физически крепким телом, смелой натурой, в юности даже участвовал в соревнованиях по боксу, для него была характерна быстрая целеустремленная походка, голос у него был густой, слегка хриплый; в целом можно сказать природа на нем не поскупилась.
Отлично окончив московскую среднюю школу, Зиновьев поступил в 1939 г. в Московский институт философии, литературы и истории (ИФЛИ) — основной в СССР гуманитарный вуз университетского типа в те годы. По его собственному свидетельству, к тому времени у него сформировалось отрицательное мнение о политике Сталина, он вынашивал мысли о покушении на него. Об этом стало известно органам государственной безопасности, спасаясь от которых Зиновьев оставил учебу, колесил по стране и в 1940 г. ушёл в Красную армию, в которой прослужил до 1946 г. Участвовал в Великой Отечественной войне в качестве танкиста и боевого летчика штурмовой авиации, закончил её в Берлине в 1945 г. а чине старшего лейтенанта. 19461954 гг. Зиновьев — студент, аспирант философского факультета Московского государственного университета им. М. В. Ломоносова.
Зиновьев окончил университет с отличием. Среди студентов он выделялся активной жизненной позицией, независимостью и оригинальностью суждений. Его карикатуры в факультетской стенгазете и университетской многотиражке, сопровождаемые острыми поэтическими подписями, быстро завоевали популярность, стимулировали критическое и ответственное отношение студентов и преподавателей к своему делу. По свидетельству однокурсников уже на третьем году обучения Зиновьев стал центром студенческого философского вольнодумия и пользовался в их среде научным авторитетом. Выступая против философской демагогии, он выработал убеждение, согласно которому философские утверждения должны сочетать логическую убедительность с фактической проверяемостью. Ему он оставался верен всю жизнь. Он был одним из зачинателей философского фольклора, направленного против господствовавшей в те годы идеологической
В 1954 г. Зиновьев защитил кандидатскую диссертацию на тему «Восхождение от абстрактного к конкретному (на материале «Капитала» К.Маркса)» [146] . Она стала по отношению к предшествующей советской философии настоящим исследовательским прорывом, положила начало аналитически ориентированной линии развития отечественной философии, школе Зиновьева, из которой вышли такие видные фигуры интеллектуальной жизни России второй половины XX века как Б.А. Грушин, М.К. Мамардашвили, Г.П. Щедровицкий. В ней было показано, что метод восхождения от абстрактного к конкретному сам является конкретным — представляет собой сложный и дифференцированный по своей структуре прием исследования, включающий множество более конкретных приемов и мыслительных навыков. В число последних входят также правила формальной логики, которые выступают в рамках научного метода не универсальными регуляторами, а лишь деталями, техническими средствами. Метод восхождения раскрытый в его универсальной логической структуре, не является по мысли автора схемой (общей посылкой), которую остается лишь распространить на различные частные случаи. Его применение каждый раз должно совершаться с учетом всей специфики и совокупности развития конкретной науки. Не только диссертация Зиновьева, но и сама процедура ее защиты стала значительным общественным явлением. Защита проходила несколько дней при битком набитой аудитории, поддерживающей Зиновьева в его уверенном, методичном противостоянии консервативно настроенным членам совета.
146
Издана она была впервые в 2002 г. в качестве подарка Института философии РАН к 80-летнему юбилею автора.
С 1955 по 1976 гг. Зиновьев работает научным сотрудником Института философии АН СССР, ведя одновременно преподавательскую работу в вузах Москвы, в том числе короткое время (1965–1968) заведуя кафедрой логики МГУ им. М.В. Ломоносова. Эти годы он считал лучшими годами своей жизни, навсегда сохранил привязанность, даже тоску по Институту философии, и статус его старшего научного сотрудника считал пределом мечтаний для исследователя.
Его научный интерес в эти годы сосредоточен на проблемах логики. Результаты его логических исследований опубликованы в книгах: «Философские проблемы многозначной логики» (1960, защищена в качестве докторской диссертации); «Логика высказываний и теория вывода» (1962); «Основы научной теории научных знаний» (1967); «Комплексная логика» (1970); «Логика науки» (1972); «Логическая физика» (1972); «Логические правила языка» (1975, совместно с Х. Весселем на немецком языке). Из шести его монографий по логике, вышедших в Москве в период с 1960 — по 1972 гг., пять сразу же (с перерывом в один — два года) были переведены на английский или немецкий языки («Комплексная логика» — сразу на оба) и изданы в странах Западной Европы — явление для нашей философской науки исключительное, как в те годы, так и в наши дни. Корпус логических сочинений Зиновьева впоследствии дополнился обобщающими трудами «Очерки комплексной логики» (2000), «Логический интеллект» (2005), а также специальным исследованием «Логическая социология» (2002). Зиновьев явился одним из пионеров развития математической логики в России, внес вклад в такие её области как многозначная логика и теория логического следования. Одновременно он разрабатывает собственную логическую теорию, названную им комплексной логикой и исходящую из особого понимания самого предмета логики. Логика, считает он, имеет дело с языком, взятом лишь в одном качестве — в качестве искусственно изобретенной и отделенной от человеческого тела знаковой системы, призванной фиксировать, хранить, передавать и наращивать знания. Она выделяет в языке компоненты, образующие структуру знаний (термины, высказывания, терминообразующие и высказывающие операторы и другие производные от них и обслуживающие их знаки), подвергает их особой обработке и устанавливает правила оперирования ими. Он выступил против подмены логики математическим аппаратом, за восстановление её суверенитета как особой науки, лежащей в основе всех прочих наук, включая и математику. Он сформировал фундаментальное положение, согласно которому в науке не должно быть проблем, неразрешимых по вине логики. В целом его реформа логики была направлена на такое переосмысливание её основ, при котором она служит целям эмпирических наук.
Успехи и мировое признание, которое он получил в качестве логика, обернулись для Зиновьева трудностями в профессиональной работе, осложнили его взаимоотношения с коллегами. Это стало непосредственным толчком, побудившим его изменить тематику, а в каком-то смысле и вектор творчества.
В 1976 г. в Швейцарском издательстве «L’AGE D’HOMME» выходит написанная в подполье и тайно пересланная на Запад книга Зиновьева «Зияющие высоты», обозначившая новое направление его интеллектуальных усилий и круто изменившее его личную судьбу. Книга получила мировую известность, переведена более чем на двадцать языков. Рядом критиков она включается в десятку лучших романов прошлого столетия. Обозначая масштаб и глубину осуществленного в этом произведении художественного проникновения в жизнь, многие сравнивали Зиновьева с Рабле, Свифтом, Салтыковым-Щедриным. «Зияющие высоты» представляют собой критическое исследование советского социального строя, выполненное в художественной форме. Она была воспринята сквозь призму идеологического противоборства в холодной войне и фигура Зиновьева была клиширована в качестве антикоммуниста. Зиновьев был уволен с работы, выслан из страны, лишён гражданства и вместе с ним всех государственно санкционированных научных степеней, званий, боевых наград. Вокруг имени Зиновьева в СССР была создана атмосфера полного умолчания, нельзя было даже ссылаться на его логические труды, которые были перемещены в закрытые фонды библиотек. С 1978 по 1999 гг. он находился в эмиграции, жил в Мюнхене (Германия), не имея постоянного места работы и источника существования. Он много ездил по миру, участвовал в конференциях, выступал с лекциями в университетах, встречался с выдающимися писателями, мыслителями, политическими деятелями. В эти годы он продолжил научно-художественный анализ советского общества в романах и повестях: «Светлое будущее» (1978), «В преддверии рая» (1979), «Записки ночного сторожа» (1979), «Желтый дом» в двух томах (1980), «Гомо советикус» (1982), «Пара беллум» (1982), «Нашей юности полет» (1983). В 1980 г. выходит его научный труд «Коммунизм как реальность», за который по представлению Р. Арона он получил премию Алексиса де Токвиля. Одновременно появляется большое количество научно-публицистических статей, докладов, лекций, интервью, уточняющих и развивающих его теоретические и социально-политические позиции; они лишь отчасти опубликованы в авторских сборниках «Без иллюзий» (1979); «Мы и Запад» (1981); «Ни свободы, ни равенства, ни братства» (1983).