Великие русские полководцы и флотоводцы. Истории о верности, о подвигах, о славе...
Шрифт:
Ознакомившись с обстановкой, Ермолов составил план действий исходя из того, что «установить мирные отношения при существующих условиях совершенно невозможно. Надо было заставить горцев уважать русское имя, дать им почувствовать мощь России, заставить себя бояться. А этого можно было добиться лишь силой, ибо горцы привыкли считаться только с силой». Поэтому он поставил за правило не спускать разбойникам ни одного грабежа, не прощать ни одного набега. «Кавказ – это огромная крепость, защищаемая полумиллионным гарнизоном. – сказал генерал. – Поведем же осаду!»
Ермоловские войска начали планомерное движение к сердцу этой «крепости». В непроходимых лесах прорубались просеки, основывались крепости, уничтожались непокорные «немирные» аулы, а разбойники, не желавшие покориться, уничтожались
Воюя в горах, генерал Ермолов брал на вооружение методы, принятые здесь испокон веку. В частности, взятие аманатов, заложников, которые должны были быть казнены в случае обмана, нарушения или предательства со стороны своих соплеменников. Алексей Петрович считал, что «снисхождение в глазах азиатов – знак слабости, и я прямо из человеколюбия бываю строг неумолимо. Одна казнь сохранит сотни русских от гибели и тысячи мусульман от измены».
Однако не только огнем и мечом проходил генерал Ермолов по землям горцев, но и претворял в жизнь целую систему мер по благоустройству покоренного края, развитию в нем самоуправления, обеспечению нормальной мирной жизни. Вся его политика сводилась в общем-то к вполне понятному правилу: будь честен, уважай законную власть – и ты будешь жить хорошо, потому как великая Россия будет заботиться о тебе…
Тем временем жизнь в этой самой России шла своим чередом, императора Александра I сменил его брат император Николай I, что и возвестили картечные залпы на Сенатской площади Петербурга 14 декабря 1825 года. И тут в ходе следствия вдруг выяснилось, что многие декабристы очень рассчитывали на поддержку Кавказского корпуса и лично генерала Ермолова. А сам Алексей Петрович, между прочим, не поспешил привести свои войска к присяге новому государю. Вспомнились также отдельные его слова и замечания. К тому же Кавказский корпус резко отличался от всей прочей Русской армии, бойцы этого войска предпочитали в форме унификации удобство, уставам – опыт. Здесь сформировался особенный тип русского воина – самостоятельного, инициативного, отважного, предприимчивого. И вообще в России мирного времени правители не жаловали популярных военачальников, всегда подозревая в них какую-то потенциальную угрозу.
Так что в 1827 году Ермолов был уволен со службы «по домашним обстоятельствам».
Между прочим, «когда по окончании турецкой войны 1829 года перед отъездом с Кавказа графа Паскевича разнесся слух, что главнокомандующим опять будет Ермолов, горцы заблаговременно приготовили аманатов», – свидетельствует автор «Кавказской войны». Так что мог бы еще Алексей Петрович навести в горах должный порядок…
«Прибыв в Москву, Ермолов посетил во фраке дворянское собрание, – свидетельствует Денис Васильевич Давыдов. – Приезд этого генерала, столь несправедливо и безрассудно удаленного со служебного поприща, произвел необыкновенное впечатление на публику; многие дамы и кавалеры вскочили на стулья и столы, чтобы лучше рассмотреть Ермолова, который остановился в смущении у входа в залу. Жандармские власти тотчас донесли в Петербург, будто Ермолов, остановившись насупротив портрета государя, грозно посмотрел на него!!!»
Впрочем, государи смотрели рационально и, приехавший в 1831 году в Москву Николай I, не только пригласил Ермолова к себе, беседовал с ним наедине, но даже самолично надел на него эполеты, так как генерал был в «отставном» мундире без эполет.
«Я хочу всех вас, стариков, собрать около себя и беречь, как старые знамена», – сказал Ермолову Николай Павлович. Между тем «старику» было всего 54 года. (Для сравнения: М. И. Кутузову, когда он принял армию в 1812 году, – почти 65). Но для 35-летнего императора Алексей Петрович представлял совершенно иную, чуждую его пониманию эпоху. Генерал был назначен членом Госсовета, стал членом совета по преобразованию карантинного устава.
Кстати, вскоре, в 1833 году, Алексей Петрович был переименован из генералов от инфантерии в генералы от артиллерии. Чин того же уровня, но гораздо более редкий и более почетный. Добавим, что он имел все российские ордена высших степеней, Св. Георгия II-й степени, две золотые шпаги «За храбрость» с алмазами.
«Государственная» деятельность Ермолова завершилась довольно скоро – в 1839 году. Почувствовав,
С началом Крымской войны был избран начальником государственного ополчения в семи губерниях, но принял эту должность только по Москве. В мае 1855 года покинул этот пост. Генерал скончался в Москве 23 апреля (11 апреля ст. ст.) 1861 года. У умирающего генерала было всего два желания: он завещал похоронить себя рядом с могилой отца в Орле и чтоб похороны были «как можно проще», без помпезности, скромные. Москва провожала генерала двое суток, а жители Орла по прибытии тела на родину устроили ему грандиозную панихиду. Площадь перед Троицкой церковью, где шло отпевание Ермолова, и все прилегающие улицы были заполонены людьми. В Санкт-Петербурге, на Невском проспекте, во всех магазинах были выставлены его портреты.
Николай Николаевич Муравьёв (Карсский)
(1794–1866)
Николай Муравьёв родился 14 июля 1794 года в Санкт-Петербурге. Его родители: генерал-майор Николай Николаевич (1768–1840) и Анна Михайловна урождённая Мордвинова (1769–1809); его братья и сестра: Александр (1792–1863, декабрист, Нижегородский губернатор), Михаил (1796–1866, Виленский генерал-губернатор, генерал от инфантерии), Софья (1804–1826), Андрей (1806–1874, камергер, духовный писатель), Сергей (1809–1874).
Военную службу Муравьёв начал 9 февраля 1811 года колонновожатым в свите Его Императорского Величества по квартирмейстерской части. Отличные его познания в математике обратили на себя внимание князя П. М. Волконского, который по производстве Муравьёва в прапорщики (13 апреля 1811 года) командировал его в качестве экзаменатора в Корпус инженеров путей сообщения, а затем поручил ему преподавание геометрии в математических классах при чертежной канцелярии Свиты Его Величества. За этот же год он был смотрителем вновь открытого Училища колонновожатых, а также заведующим библиотекой и временами исполнял обязанности адъютанта князя Волконского. До начала Отечественной войны Муравьёв увлекался масонством и совместно с Муравьёвым-Апостолом, Перовским и другими лицами выработал устав тайного общества, которое называлось «Юношеское собратсво», члены которого мечтали об основании на Сахалине республики. Война с Наполеоном положила навсегда предел этим мечтам.
С марта 1812 года Муравьёв состоял при Главной квартире под начальством генерал-квартирмейстера С. А. Мухина, при начале войны был назначен в корпус великого князя Константина Павловича, а при отъезде цесаревича из армии и расформировании его штаба – в главную квартиру под начальство генерала Толя и принял участие в Бородинской битве, за отличие в ней получил 10 сентября орден св. Анны 4-й степени. По оставлении французами Москвы Муравьёв поступил в отряд генерала Милорадовича, и, состоя при нем до конца кампании, принимал участие во многих славных делах Отечественной войны, среди которых выделяются сражения при Тарутино и Вязьме. Когда французская армия отступила за реку Березину, именно Муравьёву поручили наведение моста для переправы русских войск. Работая наравне с подчиненными на холоде, Муравьёв тяжело заболел и вынужден был оставить армию, когда та находилась в Вильне. Вернулся в строй он только в апреле 1813 года, нагнав русские войска в Дрездене. В Заграничном походе Муравьёв принял участие во многих сражениях: при Лютцене, Бауцене, Дрездене, Кульме. За отличие 15 сентября 1813 года удостоен ордена св. Владимира 4-й степени с бантом и 26 сентября произведён в подпоручики. За отличие в битве при Лейпциге 4 октября 1813 года произведён в поручики, при Фер-Шампенуазе (за отличие награждён 28 мая 1814 года орденом св. Анны 2-й степени) и, наконец, был при взятии Парижа, состоя в этот период при генерал-майоре Куруте.