Великие сражения Востока
Шрифт:
Монгольский лук был способен посылать стрелы почти на четверть километра. Правда, за сто лет до этого сражения, в эпоху противостояния домов Тайра и Минамото, японцы тоже могли посылать стрелы на такое расстояние, причем весьма эффективно. Это были тяжелые луки Канто, считавшиеся самыми мощными во всей Японии. Но теперь у защищавшихся имелись более легкие луки из Кюсю, к тому же за десятилетия мира самураи подрастеряли навыки меткой стрельбы, тем самым проигрывая монголам и в этом отношении. Кроме того, монголы использовали отравленные стрелы, которых никогда не применяли японцы. Наконец, монголы имели металлические щиты, прекрасно защищавшие от стрел соперника, которые отсутствовали у японцев.
Пожалуй, единственное, в чем островитяне не уступали захватчикам – это в личной доблести. Самураи бились отчаянно,
ХОД СРАЖЕНИЯ
Попытка монголов вторгнуться в Японию – первое в истории этой страны крупное внешнее вторжение. Островное положение страны надежнее любых укреплений защищало ее от возможных нападений. Так получилось, что только дважды в своей истории Япония испытала на себе иноземную агрессию, и оба раза это было связано с монгольскими нашествиями – в 1274 и 1281 годах.
В октябре 1274 года монгольско-корейская армада покинула гавань в юго-восточной части Коре, держа путь на остров Цусиму. Здесь располагался небольшой гарнизон, которым командовал Се Сукэкуни – внук адмирала Тайра Томомори. Его отряд насчитывал лишь 200 человек, это было чудовищно мало против такой армии, тем более что военная тактика и вооружение монголов, как мы видим, превосходили японские. 4 ноября кочевники высадились на береговой полосе и после ожесточенного сопротивления перебили всех защитников острова, забрали в плен мирных жителей и отплыли дальше. Следующий рейд они совершили 13 ноября, захватив остров Ики, гарнизоном которого также командовал потомок Тайра – Саэмон-но Кагэтака. С Ики произошло то же, что и с Цусимой: его храбрые защитники были уничтожены. Японские сказания говорят, что генералы Ким и Хун возвратились на корабли, принеся с собой трофей – 1000 отрубленных голов.
Монгольская пехота и конница на японской земле. Рисунок из «Свитков Вторжения»
От Ики монголы повернули на юго-восток, к Кюсю. Это один из пяти больших японских островов, и буквально его название переводится как «девять провинций». Одной из этих провинций была Тикудзэн, расположенная на севере острова, ближе всего к островам Цусима и Ики; ее географическое положение имело особое значение для любого потенциального агрессора. Ровное и протяженное побережье Тикудзэн омывается морем, которое называется «Гэнкай». Дадзайфу находится в юго-западной части северного Кюсю. Политически Кюсю также был под контролем правительства в Камакуре, однако местные правители традиционно имели большое влияние и являлись могущественными князьями – мы имеем в виду роды Отомо, Мацуура, Кикути, Харада, Ояно, Кодама и др.
Со времен императора Тэнки (то есть с 668–671 годов) в северной части Кюсю имелись укрепления, носившие называние Мидзусиро («водная крепость»), построенные специально для отражения атак с моря. Эти укрепления с тех пор почти никогда не использовались и потому ко времени появления монгольской угрозы весьма обветшали. Как только нападение стало реальной перспективой, Ходзе Токимунэ приказал заново отстроить их и усилить системой новых брустверов и бастионов, высотой от 2 до 5 м, сделанных из камня или песчаника. Серия валов тянулась по побережью примерно на 40 км. Реконструкция укреплений велась силами самих князей. Работа была закончена как раз накануне «визита» монгольских гостей.
Монголы вошли в воды провинции Тикудзэн 18 ноября. Отдельные части захватчиков отправились на кораблях занимать пункты на побережье пролива – Имадзу, Сахара, Хирадо, Момомиси, Акасака и другие, а остальные бросили якорь в проливе Хакодзаки (море Гэнкай). На следующий день монголы подошли к Хаката – порту в начале залива, укрытом отмелью Сига.
Еще когда пала Цусима, администрация Дадзайфу объявила тревогу, разослав депеши начальникам всех крупных соединений Кюсю. В день монгольского прибытия в Хаката депеши достигли почти всех провинций Кюсю, и на север острова были спешно посланы контингенты. Через
Пехотинцы Хубилая (возможно, корейцы или китайцы) отражают японскую контратаку. Рисунок из «Свитков Вторжения» – набора рисунков, посвященного подвигам самурая Такэдзака Суэнага при отражении монгольского вторжения
В тот самый день, когда вражеская флотилия вошла в Хакодзаки, курьер достиг стен Камакуры с известием о падении Цусимы, а еще через десяток дней другой гонец сообщил о разгроме гарнизона Ики. Бакуфу во главе с Ходзе Токимунэ немедленно разослало предписания чиновникам в разные концы страны призвать всех воинов на оборону страны, независимо от того, был ли он вассалом Камакуры или нет. Тех, кто откликался сразу, ждала награда, не ответивших ожидала смерть. Спешно собранные части отправились с равнины Канто в сторону Кюсю. Микадо же посылал мольбы богам и предкам, посещал святилища и могилы усопших императоров.
Итак, 19 ноября 1274 года монголы очутились на береговой полосе провинции Тикудзэн на Кюсю. Их высадке никто не мешал, хотя японцы находились недалеко, наблюдая за происходящим. Они не имели представления о тактике береговой обороны и не понимали эффекта от неожиданного нападения на противника, пока он еще не выстроился в боевом порядке на берегу. Таким образом, самураи атаковали врага только после того, как тот оказался на берегу.
По обыкновению китайских войск монголы построились в плотные каре, ощетинившиеся копьями, и двинулись на противника, испуская огромное количество стрел. Со страшным грохотом звучали военные барабаны монголов, пугая лошадей противника и расстраивая их ряды. Тем не менее японцы под командованием феодалов из кланов Сени, Отомо, Симадзу, Кикути, Мацуура и других яростно набросились на монголов. Однако вскоре они убедились в том, что монгольские воины сильнее их сразу в нескольких отношениях.
Во-первых, самураи традиционно жаждали личного подвига. Они вели себя не как члены организованной войсковой единицы, но как индивидуалисты, стремясь достичь личного успеха в бою. Они обожали вызывать врага на личный поединок. Самурай любил подразнить врага, выкрикивая обидные слова в его адрес и одновременно восхваляя свою доблесть и богатую родословную. Обычно в Японии подобного рода поступки выводили соперника из терпения и он соглашался скрестить мечи не на жизнь, а на смерть, а остальные самураи не имели права вмешиваться в этот частный поединок. В идеале победивший должен был отрубить голову проигравшего и показать ее своему командиру как свидетельство своего подвига.
У Такэдзака Суэнага разрывом монгольской бомбы убивает коня. Рисунок из «Свитков Вторжения»
Ничего подобного у монголов не наблюдалось. Они были хорошо организованы, дисциплинированы и сильны своими коллективными, а не индивидуальными усилиями. Они привыкли сражаться в тесном строю, тогда как самураи стремились к битвам с отдельным противником, желательно равным им по рангу. Если какой-то недалекий смельчак-самурай приближался к монголам, вызывая на поединок, монголы просто размыкали свои ряды, впускали его к себе и затем дружно набрасывались и убивали. Никаких личных поединков они не признавали. Подобное происходило и на Цусима, и на Ики, и на Кюсю. То, что казалось самураям трусостью и избеганием боя, на самом деле являлось проявлением сплоченности и отличной выучки. Монгольские бойцы предпочитали слушать своих командиров (которые, в отличие от японских, не участвовали лично в битве, но наблюдали и руководили ею с расстояния), а не бросаться очертя голову в пекло.