Великие тайны океанов. Атлантический океан. Тихий океан. Индийский океан (сборник)
Шрифт:
Амелия Эрхарт с энтузиазмом восприняла идею пересечь Атлантику на борту «фоккера» миссис Гест и, не читая, подписала все рекламные контракты, которые предложил ей Джордж Патнем. Когда она поняла, что вопрос о пилотировании самолета ею самою не стоит, что ее просто отправят пассажиром, она взъярилась, но было слишком поздно, чтобы отказываться. Самолет миссис Гест, который вел Штульц и на борту которого также находились механик Гордон и пассажирка Амелия Эрхарт, взлетел с Ньюфаундленда, без всяких происшествий пересек Атлантику и приземлился в Берри-Порте 18 июня 1928 года.
– Я путешествовала, как мешок картофеля, – заявила Амелия.
Однако
Но сначала надо было исполнить контракты Патнема. Расположившись в доме издателя, Амелия написала «Двадцать часов сорок минут», рассказ о «своем полете», и посвятила его миссис Патнем. Она еще не знала, что издатель уже затеял бракоразводный процесс, чтобы предложить Амелии стать его женой.
Амелия согласилась на брак, который многие называли фиктивным, но поставила свои условия: она продолжит летать, а муж будет ей во всем помогать. Так Джордж Палмер Патнем – он любил, чтобы его называли Дж. П., – стал менеджером своей жены. На специальных облегченных чемоданах авиапассажиров красовались этикетки «Амелия Эрхарт». Производители сигарет печатали виньетки, на которых изображали звезду авиации в спортивной одежде и с сигаретой в зубах (известно, что она не курила). Но Амелия желала доказать, что она не просто рекламная кукла, – и установила новый рекорд высоты для женщин, поднявшись на 6 тысяч метров. 20 мая 1932 года она вылетела в одиночку – наконец-то – с Ньюфаундленда в Европу на борту красного моноплана «локхид Вега».
В полете ее сопровождали громы и молнии. Когда лед слишком утяжелял крылья, Амелия спускалась, едва не касаясь пены волн. Самым трудным было сохранить равновесие самолета. «Мне казалось, что меня посадили в банку, куда постоянно лили воду, и что я сражаюсь со слонами». Она очень редко летала ночью, и ее пугало пламя, вырывающееся из выхлопных труб, поблекшее с зарей. «Наставший день только обострил мои страхи. Я с удовольствием наблюдала, как океан стал розовым, потом светло-синим. Но слабый дневной свет заставлял мое сердце сжиматься. Я заметила на крыле следы подтеков бензина. Ручеек вблизи выхлопной трубы. Пламени я уже не видела, но знала, что оно никуда не исчезло. Я спрашивала себя, чем все это закончится…» Это закончилось в Ирландии. Париж – истинная цель полета – оказался недосягаем для «локхида»: кончилось горючее.
«Вдруг я увидела поле. На нем паслись коровы. Я принялась летать над полем. Испуганные коровы бросались в разные стороны. Боже, повторяла я себе, если одна из них сломает ногу, то при приземлении меня встретит фермер с ружьем!»
Самолет приземлился, коровы перестали носиться по полю, а фермер только спросил:
– Откуда вы прилетели?
– Из Америки.
Он удалился, пожав плечами. Другие фермеры проявили больше любопытства, а две старые девы, хотя и шокированные одеянием иностранки в бриджах, оказали гостеприимство и угостили традиционной чашечкой чая.
Телеграмма, которую Амелии удалось отправить в тот же день в газету «Нью-Йорк таймс», финансировавшую полет, имела неожиданные последствия. Утром коровий луг превратился в настоящий аэродром. Специальные корреспонденты английских газет прилетели на множестве самолетов. Но это было лишь начало. В Париже новую звезду водили с банкета на банкет. Художница-модельер Жанна Ланвен подарила ей роскошные вечерние платья. Сенат устроил в честь ее празднество. Единственное, чего она не дождалась,
В Белом доме президент Гувер ждал Амелию Эрхарт на обед – первый случай в истории Соединенных Штатов. Крест за заслуги в воздухоплавании впервые украсил женскую грудь.
А Амелия уже думала о другом океане – океане, который станет ее могилой.
– Моя работа – почта. Я – почтарь. Пересечение Атлантического океана не может быть только спортивным достижением. Должна летать почта.
Человек, произнесший эти слова, был французским летчиком, уже известным в Бразилии. Его звали Жан Мермоз. Бывший превосходный военный летчик, потом пилот авиалинии «Латекоера», Мермоз открыл вместе с Гийоме линию Рио-де-Жанейро – Сантьяго (Чили), проходившую над опасной горной цепью Анд. Потерпев аварию и упав в этих горах, он выжил благодаря нечеловеческому мужеству и занялся организацией воздушной почты в Южной Америке. Как и другие, Мермоз мечтал о полете Париж – Нью-Йорк, но так и не сумел получить нужный самолет. Пришлось довольствоваться почтой.
– Теперь мы должны обеспечить еженедельные почтовые рейсы между Сенегалом и Бразилией.
12 мая 1930 года он вылетел из Сен-Луи (Сенегал) на борту гидросамолета «Лате-28», названном «Граф де ла Во». Вместе с ним в полет отправились штурман Дабри и радист Жимье. «Граф де ла Во» встретился с «черным котлом» – скоплением грозовых туч в виде отвесной скалы высотой 5 тысяч метров: непроглядная тьма, прошиваемая зигзагами молний.
– Гидросамолет никогда не поднимется на такую высоту. Надо обойти препятствие снизу.
Этот проход под «черным котлом», почти у самой воды, в полной темноте, разрываемой молниями, под проливным дождем, был в равной мере и воздушным, и морским достижением. Авиаторы сидели, обнаженные по пояс, и с тоской прислушивались к чиханию затапливаемого двигателя. Океан походил на гигантскую чернильницу.
Мермозу удалось выбраться из-под «черного котла», не коснувшись его. Самолет вынырнул в залитое лунным светом пространство над серебристыми просторами. 3173 километра пути были преодолены за 21 час. Рекорд дальности полета по прямой для гидросамолета был побит. И мешки с почтой пересекли Южную Атлантику.
Менее чем через месяц Мермоз снова сел за штурвал, чтобы выполнить обратный полет. Тяжело нагруженный гидросамолет, низко сидевший в неудачно ориентированном водном потоке – это была бразильская река Потенжи, – отказался взлетать. Он не взлетел после шестнадцати попыток в этот день и двенадцати на следующий. Мермоз снял часть груза, отвел самолет на другую водную поверхность, с другой ориентировкой, в 50 километрах от Натала. Но изменился ветер, и самолет вновь оказался неправильно ориентированным. После пятидесяти двух попыток Мермозу удалось оторвать его от воды.
– Почту доставим.
Южную Атлантику штормило, шел сильный дождь с градом, но все это было не столь опасно, как бесчинства погоды в предыдущем полете. Радист поддерживал постоянный контакт с кораблями. На полпути ветровое стекло залепили жирные капли.
– Избыток масла.
Это была течь. В 500 километрах от Дакара масляный индикатор стоял на нуле, двигатель перегревался. Мермоз посадил «Графа де ла Во» около «Фокеи» – судна, которое следовало по тому же маршруту. Пересадка на борт корабля была долгой и опасной из-за состояния моря. Под ударами громадных волн гидросамолет затонул.