Великие загадки истории

Пернатьев Юрий Сергеевич

В сознании филиппинцев такая поддержка ассоциируется, прежде всего, с именами бывшего президента Филиппин Фердинанда Маркоса, правившего страной с 1965 по 1986 г., и его суп­руги Имельды. «Первая пара Филиппин» продемонстрировала большое уважение и терпимость к хилерам, которые вспоминают об этом с большой теплотой. Вера президентской четы в психи­ческую энергию была всеобщим достоянием. Выступая по нацио­нальному телевидению, президент заявил: «Я верю в психическую энергию, в предчувствие, и эта вера подкрепляется всей моей жизнью. Однажды я отправился с визитом в США, но через 15 ми­нут после взлета почувствовал все нарастающее чувство тревоги. Я подумал: наверное, что-то неладное

случилось с Имельдой. Тогда я приказал повернуть назад. Оказалось, что в это время моя супруга оказалась в открытом океане в большой опасности. И только мое предчувствие помогло ее спасти. Таких предощу­щений было у меня множество, и я не могу сказать, что это про­стая случайность. Что касается хилеров, то я заявляю, что это наша национальная гордость, феномен, известный всему миру. Господин Рейган и госпожа Тэтчер, которые испытали на себе работу филиппинских хилеров и исцелились, благодарили меня за это чудо...»

«Во время операции хилер впадает в глубочайший транс, что-то наподобие нирваны индийских йогов, — объясняет авторитетный филиппинский целитель Мелвин Сальвиор, — он переносится в другое измерение, в астрал, и его тело окружает поле энергии. Как правило, завершив лечение больного, целитель практически не помнит, что он делал, полная или частичная амнезия после транса наблюдается у всех хилеров. Они даже не понимают, как им удается лечение: все происходит бессознательно, ибо мысли могут отвлечь хилера. Правда, его способности непостоянны — они то усиливаются, то ослабевают. Бывает, что он неделями не мо­жет войти в транс».

Что касается скептицизма, относящегося к проведению опе­рации «без скальпеля», то в этих случаях целители говорят: думайте о теле, как о воде. Когда вы погружаете в нее руку и когда вынимаете, на поверхности не остается и следа. Оперируя в аст­рале, хилер как бы попадает в иное измерение. И участок тела больного, подвергаемый лечению, соответственно тоже. К слову, перенос тела в другую сферу сознания само по себе не является чем-то фантастическим — такое всегда умели делать и буддий­ские монахи, и индийские йоги, и африканские жрецы, так что хилеры первооткрывателями отнюдь не являются.

Есть и другие авторитетные мнения по поводу того, каким об­разом филиппинским хилерам удается быстро заживлять рану. По одной из версий, глубокая медитация хилера образует особое био­поле, концентрирующееся в кончиках пальцев и рассекающее тка­ни по принципу лазера. Некоторые видные профессора медицины считают, что вскрытия как такового нет, хилеры являются носи­телями астральной энергии, направляя ее в тело больного: эта энергия, подобно радиоволне, достигает опухоли, «отрывает» ее и выносит на поверхность, на ладонь хилера — вот откуда берут­ся куски мышечной ткани в его руках.

«Мы, разумеется, признаем, что помимо веры в Бога и аст­ральной энергии в хилерстве присутствуют и чисто научные яв­ления, — говорит один из самых известных филиппинских це­лителей Алекс Орбито. — Сначала энергией насыщается участок кожи пациента. При этом сама энергия поднимает концентрацию в межклеточном пространстве, образуется линия разреза: заря­ды энергии отталкивают друг друга, «разводя» клетки ткани, — вот тогда пальцы хилера, от которых тоже идет энергетическое излучение, легко проникают в кожу. Оперируемый не чувствует боли, потому что погруженные в разрез пальцы не касаются не­рвных окончаний, а излучение энергии также стерилизует руки хилера. Как только операция заканчивается и биополе исчезает, клетки ткани приходят в свое прежнее состояние, немедленно смыкаясь...

Этот очерк был бы неполным без описания целительного се­анса Алекса Орбито — сеанса, которому был

свидетелем россий­ский журналист В. Овчинников. Вот его рассказ:

«Посетителей было человек восемьдесят. Многие из них при­шли еще до рассвета. Хирургия голыми руками — это поистине народная медицина, в частности потому, что не предполагает какой-то заранее оговоренной платы. Считается, что мысли о на­живе приводят к раздвоению воли и снижают сверхъестествен­ные способности хилера.

К дому примыкал навес, под которым в несколько рядов были расставлены скамейки. Все это напоминало сельский кинозал. Только вместо экрана в глубине виднелся большой застекленный проем, отделявший помещение площадью около тридцати квад­ратных метров. Там стояли плетеная кушетка и кресло, покрытые белой клеенкой.

Католическая церковь на удивление благосклонно относится к местным знахарям, назвав их необъяснимое искусство «ве­роврачеванием». Поэтому на стене висели изображение Христа и плакат с надписью: «Если веришь, все возможно». Рядом на маленьком столике лежала Библия.

В половине десятого со двора раздалось пение. Больные, часть которых расселась на скамьях, а остальные толпились позади, хором исполняли религиозные псалмы.

Неожиданно в дверях появился моложавый человек невысо­кого роста. Он приветливо улыбался, но в глазах его было что-то колючее. Всем своим обликом он производил впечатление тугой стальной пружины. Это и был Орбито.

Пока больные продолжали петь псалмы, он положил руки на Библию и около получаса оставался в полной неподвижности. Однако вскоре его сосредоточенное лицо преобразилось. Взгляд стал еще более жестким, пронзительным и одновременно как бы отсутствующим. Нервные руки с длинными тонкими пальцами заметно побледнели.

Мне доводилось слышать, что хилеры не подпускают зрителей ближе, чем на пять-шесть шагов. Но когда Орбито начал врачевать, я волей-неволей оказался буквально рядом с ним. Пожалуй, самым поразительным из всего увиденного была быстрота сеансов. Оче­редной пациент, которому указали на кушетку, ложится на нее, не снимая ботинок, поднимает рубашку. Орбито подходит к нему и, ничего не спрашивая, начинает пальцами обеих рук массировать больное место. Потом левая рука врачевателя перестает двигаться. И вот я отчетливо вижу, как указательный и средний пальцы его правой руки уходят куда-то вглубь.

Хорошо видна продолговатая каверна, открывшаяся между пальцами. При этом явственно слышен не то шлепок, не то всплеск — примерно такой же звук, какой слышишь, когда про­водишь пальцем по напряженным губам.

В каверне тут же появляется красноватая жидкость. Точнее, не кровь, а нечто более светлое, возможно сукровица или лимфа. Капли этой жидкости разбрызгиваются по клеенке. Быстро дви­гая указательным пальцем правой руки и помогая ему большим пальцем, Орбито вытягивает из открытой раны кусочек корич­невой ткани, похожий цветом на сырую печенку.

Левая рука его по-прежнему остается неподвижной, прижатой к больному месту. Правой рукой он берет тампон, который ас­систент только что смочил водой, погружает его в рану и через несколько секунд отходит от стола. Ассистент таким же тампо­ном, но уже смоченным в кокосовом масле, вытирает живот боль­ного, И я, не веря своим глазам, убеждаюсь, что на нем нет даже шрама, только покрасневшее пятно.

А Орбито, сделав два быстрых шага, уже склоняется над боль­ным, сидящим в кресле. На шее пациента явственно виден жировик величиной с голубиное яйцо. Снова несколько поглажи­ваний, пальцы пси-хирурга уходят под кожу. И вот в миску ложится еще один окровавленный кусок. Больной недоверчиво ощупывает гладкую шею, на которой только что был желвак.