Великий Бисмарк. Железом и кровью
Шрифт:
Было бы ошибкой полагать, что основным предметом конфликта являлось курение сигар и тому подобные мелочи. Основная борьба разворачивалась по значительно более серьезным вопросам. Как писал Бисмарк главе прусского правительства Мантойфелю в декабре 1851 года, главная задача Австрии заключается в «реализации далеко идущих планов», нацеленных на то, чтобы стать «повелительницей Германии» [108]. Поскольку в этом ее поддерживало большинство членов Германского союза, Бисмарку оставалось проводить политику, направленную на ослабление союзных органов власти, чтобы обеспечить как можно большую свободу действий Пруссии. «Если Австрия запрягает лошадь спереди, мы должны немедленно запрячь другую сзади» – так сформулировал сам Бисмарк суть своей стратегии [109].
Первым примером такого рода действий стали события вокруг законодательства
Вторым вопросом, по которому между Туном и Бисмарком возникли серьезные разногласия, была проблема германского флота. Созданный в период революции на Северном море, он теперь влачил довольно жалкое существование, поскольку его финансирование являлось предметом споров в бундестаге. Дело дошло до того, что денег не было даже на выплату жалованья матросам. В связи с этим Тун в отсутствие Бисмарка запросил займ у банковского дома Ротшильдов от имени Германского союза. Прусский посланник, узнав об этом, понял, что ему представляется блестящая возможность нанести удар авторитету как Австрии, так и Германского союза в целом. Он отправил протест Ротшильду и пригрозил даже тем, что Пруссия выйдет из состава бундестага. Тут необходимо упомянуть, что Бисмарк находился с еврейским банкиром в достаточно хороших отношениях, искренне уважал его и доверил ему управление своим счетом. Именно Ротшильд впоследствии познакомит Бисмарка с Герсоном Блейхредером, который станет личным финансовым советником «железного канцлера». Одним словом, прусский посланник раздул незначительный по своей сути конфликт до таких размеров, что забеспокоился даже российский император, который уполномочил своего представителя во Франкфурте князя Горчакова выступить посредником. Так Бисмарк и Горчаков, которым в дальнейшем придется еще не раз встречаться на политической арене, впервые познакомились друг с другом.
Тун вынужден был пойти на попятный. «Как могло дойти до того, – писал австрийский аристократ Бисмарку, – что одно из немецких правительств оказалось заинтересовано в том, чтобы втоптать в грязь авторитет Германского союза (…), обратившись с протестом против действий бундестага к еврею, который к тому же подчинен союзным органам в экономическом отношении! (…) При воспоминании об этом я буду краснеть до конца жизни. Вечером, когда тайный советник Венцель принес мне этот протест, я мог лишь плакать, подобно ребенку, над позором нашего общего отечества!» [111]Возвышенные помыслы были не единственной причиной слез Туна – в Вене были весьма недовольны его действиями, позволившими прусскому новичку унизить могущественную Австрию. В любом случае, Бисмарка мало трогала патетика. Итогом всей этой истории стала ликвидация общегерманского флота в апреле 1852 года. На последовавшей распродаже Пруссия смогла выкупить лучшие корабли.
Значительно важнее, чем два этих вопроса, была борьба вокруг Таможенного союза. Это объединение было создано в 1834 году под эгидой Пруссии и включало в себя подавляющее большинство средних и малых немецких государств, заинтересованных в беспошлинной торговле внутри Германии. Австрия по ряду причин не вошла в число его членов. Однако с момента своего создания Таможенный союз рассматривался в Вене как инструмент прусского
Бисмарк прилагал огромные усилия к тому, чтобы сорвать планы австрийцев. В переговорах с Туном он характеризовал действия Вены как «агрессивную политику», которая повлечет за собой «неизбежные и печальные последствия». Когда австрийский дипломат заявил, что Пруссия напоминает человека, «который однажды выиграл 100 тысяч талеров в лотерею и теперь строит свой бюджет, исходя из предположения, что это событие будет повторяться ежегодно», Бисмарк весьма жестко ответил: «Если в Вене придерживаются такого же мнения, то я предвижу, что Пруссия вынуждена будет еще раз сыграть в определенную лотерею; выиграет ли она, решит Господь» [112]. Это была вполне недвусмысленная угроза.
Деятельность Бисмарка в этом вопросе не ограничивалась переговорами с австрийским представителем. В июне 1852 года он был отправлен королем в Вену для ведения переговоров, однако серьезного успеха эта миссия не принесла. Впрочем, монарх изначально считал ее чем-то вроде командировки в «высшую школу дипломатии»; Фридрих Вильгельм задумывался и о назначении своего любимца послом в австрийской столице на постоянной основе, однако Бисмарк решительно воспротивился этому. В Вене он завязал немало полезных связей, получил важный опыт, однако по существу дела вперед не продвинулся. Перед дипломатом стояли две трудно совместимые задачи – укреплять отношения с Веной и защищать интересы Берлина. По итогам поездки в прусских правящих кругах сложилось мнение, что Бисмарк слишком усердствовал в решении второй задачи в ущерб первой. Кроме того, Бисмарк принимал активное участие в обработке общественного мнения и политиков южногерманских государств, которые были в наибольшей степени склонны поддержать австрийский проект. При этом он достаточно широко задействовал прессу – опыт, который пригодится ему в дальнейшем.
Разумеется, Бисмарк был не одиноким воином. Отражение австрийской атаки на Таможенный союз стало едва ли не главной задачей прусской внешней политики в целом. Однако заслуга Бисмарка в успешном решении этой задачи весьма велика. В итоге Таможенный союз был сохранен в своем прежнем виде, а Австрии пришлось довольствоваться в 1853 году торговым договором с ним. Такое положение дел соответствовало объективным экономическим интересам германских государств, и даже в Южной Германии политические соображения отошли на задний план. По мнению Х. фон Крокова, этот результат значительно перекрывал то дипломатическое поражение, которое Пруссия понесла в Ольмюце [113].
Было бы ошибкой представлять дело так, что Пруссия и Австрия находились в постоянном противоборстве по всем без исключения вопросам. Там, где не было прямой угрозы интересам Берлина, к примеру, в вопросах создания центрального полицейского ведомства Германского союза или законодательства об общественных организациях, обе великие державы действовали совместно. Смысл противостояния заключался для Бисмарка не в конфронтации как таковой. Кроме того, ему довольно быстро наскучило бесконечное отражение австрийских атак; он считал, что только обороняться в данном случае нельзя, что нужно занять активную, наступательную позицию. Однако далеко не все в Берлине разделяли эту точку зрения.
В 1852 году в рядах противников Бисмарка произошли серьезные перестановки. Скоропостижно скончался Шварценберг, выдающийся политик, являвшийся самым опасным врагом Пруссии в Вене. На его место пришел граф Буоль, значительно менее способный государственный деятель. Язвительный Бисмарк говорил по этому поводу, что Шварценберг, почувствовав недомогание, постарался подыскать себе самого бездарного заместителя, чтобы тот не подсидел его за время болезни, и остановился на кандидатуре Буоля. Но болезнь окончилась летальным исходом, и заместитель неожиданно для всех оказался в роли преемника. Как бы то ни было, в германском вопросе Буоль продолжал линию Шварценберга, хотя и с меньшим искусством.