Великий Бисмарк. Железом и кровью

Власов Николай

На здоровье Бисмарка серьезное влияние оказывали события, происходившие в его семье. Как уже говорилось выше, Иоганна была не в состоянии как-то повлиять на поведение своего мужа, направлявшее его прямиком в могилу. Смысл своей жизни она видела в том, чтобы подчиняться его воле и делать его существование как можно более комфортным. Ее круг интересов не выходил за пределы семьи и домашнего хозяйства. В 1887 году старший сын Бисмарка Герберт писал о своей матери, что «у нее есть потребность постоянно приносить жертвы, и если ей не удается удовлетворить эту потребность, у нее возникает чувство, что она сделала что-то неправильно». Иоганна любила театр, но редко посещала его, поскольку боялась, что в ее отсутствие случится какая-нибудь неприятность ^[584]. По мере того как убывали ее физические силы, она все сильнее стремилась контролировать

все стороны домашнего хозяйства, нанося серьезный ущерб своему здоровью. От какого бы то ни было отдыха Иоганна неизменно отказывалась, считая своим главным долгом заботу о муже и детях, и выполняла этот долг с настоящим самопожертвованием.

Здесь имеет смысл еще раз вернуться к отношениям Бисмарка с супругой. «Я благодарю Бога и благодарю тебя за 40 лет неизменной любви и верности. Это были 14 610 дней, в том числе 2088 воскресений и десять 29-х февраля. Хорошие и плохие, но хороших намного больше», – писал он Иоганне в дни 40-летия их свадьбы ^[585]. Нет никакого сомнения в том, что канцлер испытывал к жене глубокую эмоциональную привязанность. И все же это не избавляло его отношение к ней от некой двойственности.

С одной стороны, распределение ролей в семье и характер Иоганны его полностью устраивали. С другой – он время от времени пытался как-то повлиять на жену, стимулировать ее духовное развитие, в чем регулярно терпел неудачу. Отто Пфланце объясняет это следующим образом: «Проблема Бисмарка заключалась, возможно, в том, что он неосознанно пытался найти замену той матери, которая у него была (образованную, интересную и привлекательную), и находил ее в нескольких женщинах, к которым чувствовал привязанность, – и одновременно искал ту мать, которой у него никогда не было (любящую, добросердечную, с сильным материнским инстинктом и теплотой) и которую он нашел в лице Иоганны. Нельзя сказать, что она была для него всем, чего он ждал от женщины. Иоганна была деревенской девочкой с ограниченным кругозором, которая мало знала и не хотела ничего знать о большом обществе, в котором ее муж делал карьеру» ^[586]. Нет никаких сомнений в том, что Бисмарк дорожил своей женой, ее нежной заботой и покорностью, что теплый домашний очаг помогал ему справляться с бурями политической жизни. В то же время именно эта слепая покорность во многом способствовала тому, что авторитарные наклонности в характере «железного канцлера», касавшиеся в том числе и его семьи, развивались с течением времени все сильнее.

Особенно остро эти наклонности почувствовал на себе его старший сын. К концу 1870-х годов Герберта повсеместно характеризовали как «кронпринца», преемника, которого целенаправленно готовит себе Бисмарк-старший. Во многом это соответствовало действительности. Канцлер действительно возлагал на сына большие надежды и считал его своей правой рукой. Это имело для Герберта самые фатальные последствия, когда в начале 1880-х годов он решил устроить свою личную жизнь.

На свою беду, Бисмарк-младший влюбился в княгиню Элизабет фон Каролат, происходившую из семьи силезских аристократов. Красивая и блестящая светская дама, на десять лет старше своего возлюбленного, она была связана тесными родственными узами со многими политическими противниками Бисмарка, в первую очередь из католического лагеря. Кроме того, она была замужем и добилась развода с первым мужем только в апреле 1881 года. Все это превращало планируемую свадьбу в настоящий кошмар для «железного канцлера». Бисмарк заклинал сына отказаться от планируемого брака. Княгиня, в свою очередь, требовала от влюбленного в нее мужчины при необходимости порвать с семьей и идти вместе с ней хоть на край света, не страшась никаких жертв.

Герберт оказался в крайне тяжелом положении, разрываясь между своей любовью к Элизабет и своей преданностью родителям. Иоганна, разумеется, целиком встала в этой ситуации на сторону мужа, не понимая, что наносит сыну неизлечимые раны. Все возможные инструменты воздействия на Герберта были пущены в ход. 28 апреля 1881 года он писал одному из своих друзей: «Отец сказал мне, глотая слезы, что принял твердое решение свести счеты с жизнью, если эта свадьба состоится, он устал от жизни, только надежда на меня давала ему утешение во всех его битвах и, если ее сейчас у него отнимут, ему придет конец (…) О матери, у которой уже несколько лет слабое сердце, два врача, которые ничего не знают о моей ситуации, сказали, что ее состояние опасно, что скоро может что-то произойти и сильное расстройство будет

иметь самые печальные последствия» ^[587]. Несчастный Герберт, таким образом, оказывался в роли убийцы собственных родителей. Хорошо зная отца, он прекрасно понимал, что тот не разыгрывает перед ним драму, а действительно воспринимает все происходящее как трагедию.

В итоге Герберт был вынужден нарушить данное княгине обещание и отказаться от брака. Насколько тяжело далось ему это решение, можно увидеть из писем, адресованных друзьям. «Я делаю это не по своей воле, потому что для меня невозможно такое даже по отношению к самому последнему человеку; я никогда не бросал в беде никого, кто доверился бы мне, это противоречит моему характеру. (…) Я не могу ничего забыть, ни себе ни другим, и то, что именно здесь, когда все складывалось согласно моим желаниям, я оказался в невозможной ситуации и нахожусь под жесточайшим принуждением действовать иначе, чем это ожидала несчастная княгиня, наполняет мое сердце горечью». В другом письме Герберт заявлял, что прекрасно понимает ощущения людей, которых в древности разрывали лошадьми, что теперь в его жизни не будет ни одного счастливого дня, что «лишь мысль о том, что скоро мне может прийти конец, утешает меня» ^[588].

Из этого конфликта он вышел с тяжелой душевной травмой, оказался, по сути, психологически сломлен. Герберт фон Бисмарк стал меланхоличнее, более резким и отчужденным по отношению к окружающим, еще глубже погрузился в работу. Однако и его отцу конфликт дался непросто – вся эта история сыграла далеко не последнюю роль в стремительном ухудшении его здоровья весной – летом 1881 года. Бисмарк не был бессердечным тираном, готовым с легким сердцем переступить через собственного сына. Он, безусловно, в определенном смысле принес счастье Герберта в жертву собственным политическим амбициям, однако в то же время он вполне искренне считал планируемый брак плохим вариантом для собственного сына. Вероятно, в дальнейшем он чувствовал определенную вину перед Гербертом, что заставляло его уделять старшему сыну еще больше внимания и заботы. В 1886 году Бисмарк писал своему отпрыску: «Не перегружай себя работой (…) Береги себя ради меня, если не хочешь делать это ради себя. Я не могу обойтись без твоей поддержки» ^[589]. В этом же году Герберт стал статс-секретарем ведомства иностранных дел, официально заняв должность ближайшего помощника отца в международных вопросах.

Тем не менее теплота и забота отца дорого обходились Герберту, практически утратившему самостоятельность. Именно поэтому младший сын Бисмарка, Вильгельм, предусмотрительно дистанцировался от политической карьеры и от тесного сотрудничества с отцом. «Жизнь с папой и постоянное деловое общение с ним для любого, кто его любит и не хочет доставлять ему неудобств, принимают крайне изматывающий характер. Это требует огромных затрат нервов», – писал он ^[590]. Поэтому Вильгельм избрал карьеру в органах административно-территориального управления, на достаточно большом удалении от Берлина. Умный и самостоятельный, он женился на своей двоюродной сестре, Сибилле фон Арним, заключив, пожалуй, самый удачный брак в семействе Бисмарков. Именно Вильгельм во многом спас жизнь своему отцу, порекомендовав ему в 1883 году Швайнингера.

Отношения с дочерью Марией складывались у Бисмарка достаточно гармонично. Правда, она обладала довольно ограниченным умом и кругозором, чем иногда бесила отца, но, в конечном счете, она была женщиной. В 1878 году она вышла замуж за дипломата Куно цу Ранцау, который был близким сотрудником ее отца. Привязанность «железного канцлера» к дочери была подкреплена еще и тем обстоятельством, что она первой из его отпрысков подарила «железному канцлеру» внуков. Как и мать, Мария во всем слепо поддерживала своего отца.

Имущество Бисмарка в течение 1880-х годов постоянно увеличивалось в размерах. К его 70-летию комиссия прусской палаты господ под председательством герцога Ратибора провела сбор средств, широко разрекламированный по всей стране. Всего было собрано более 2 миллионов марок, половина которых потрачена на покупку «железному канцлеру» еще одного имения – Шенхаузена II, который некогда находился во владении семейства Бисмарков, однако был продан в самом начале XIX века. К 1887 году глава правительства оценивал свое состояние в 12 миллионов марок, находясь в числе самых богатых людей Германии. Однако на первом плане для него по-прежнему оставалось не управление личным имуществом, а политическая деятельность.