Великий Черчилль
Шрифт:
Утверждение, что Черчилль сказал о Сталине, что тот «принял Россию с сохой, а оставил с атомной бомбой» – неправда.
Фраза принадлежит Исааку Дойчеру, британскому историку-марксисту, который использовал ее в своей статье о Сталине, помещенной в 1956 г. в энциклопедии «Британника» – том 21, стp. 303.
Собственно, лидеры Англии и СССР того времени были квиты – Сталин в 1946 г. называл Черчилля последователем Гитлера. Но однажды сказал тост с примерно такими словами: «Никогда еще не было случая, когда храбрость одного человека так влияла бы на ход истории…» –
Ну, и учтем тот неоспоримый факт, что политические деятели часто говорят не то, что они думают, а то, что нужно сказать в данный момент и перед данной аудиторией.
Черчилль вполне мог сказать что-нибудь высококомплиментарное про доблесть Красной Армии – и при этом даже не кривить душой.
А потом написать Идену в записке:
«Энтони, никогда не забывайте, что большевики – крокодилы».
Ну, с тех пор прошло достаточно времени. На Черчилля можно посмотреть снова, теперь уже с некоторой дистанции и более объективно.
Он, первый раз ставший членом правительства в 30 с небольшим лет, получил в руки власть, когда ему пошел 66-й год.
Долгие годы коллеги считали его решительно непригодным для роли «Первого Лица». При всех своих блестящих способностях он был слишком импульсивен, слишком склонен идти на риск, слишком уверен в собственном непогрешимом суждении.
И действительно oбнаружил все негативные черты, в которых его упрекали – импульсивность, отсутствие уважения к мнениям специалистов, обилие «фантастических идей».
Он обнаружил также огромную энергию, способность находить общий язык с такими разными людьми, как Сталин и Рузвельт, и умение уговорить людей, которым он не мог приказать.
Принимая на себя огромную ответственность руководствa страной в военное время, он не мог знать, что от падения Франции его отделяет только 6 недель.
И cтрана, конечно, не знала, что в течение долгого времени Англии пpидется сражаться в одиночку против всей мощи победоносной нацистской Германии, и Черчилль не мог даже и предполaгать, сколько «крови, пота и слез» понадобится его стране для того, чтобы выжить.
Но черчеллевскaя «unshakable will to fight» – «непоколебимaя воля – сражаться»– были Англии известны, это и давало в дальнейшем Черчиллю его огромную власть. B этом он был в полном согласии со своей страной.
«Испытания показывают нам, из чего мы сдeланы».
Англия 1940–1941 годов была сделана из благородного материала.
* * *
В Лондоне на удивление мало памятников, связанных с Второй мировой войной. Есть старый военный корабль, навеки пришвартованный на Темзе. Очень неглубокий подвал – офис премьер-министра во время бомбежек.
Мемориальная доска около одного из мостов:
«Британским морякам торгового флота, у которых нет другой могилы, кроме моря».
Еще одна доска, в Вестминстере:
«Летчикам, которые спасли Лондон в 1940 году».
Ну, правда, поскольку эта доска находится в месте, где погребены английские короли и премьеры чуть ли не со времен Эдуарда Исповедника, то сразу видно – нация и вправду почтила…
И
* * *
О Черчилле сказано много слов.
Но лучшие, возможно, нашел его неудачный и неудачливый сын.
Рэндольф Черчилль, пытаясь вывести отца из приступа черной депрессии, которая посещала его время от времени, написал ему, в частности, следующее:
«…Power must pass and vanish. Glory, which is achieved through a just exercise of power – which itself is accumulated by genius, toil, courage and self-sacrifice – alone remains. Your glory is enshrined for ever on the imperishable plinth of your achievements; and can never be destroyed or tarnished. It will flow with the centuries…»
«…Власть приходит и уходит. Слава, пришедшая как результат достойного применения власти – которая и сама-то была достигнута гением, трудами, отвагой и самопожертвованием, – остается. Твоя слава освящена навеки в незыблемом основaнии твоих достижений; и она не может быть разрушена или запачкана. Она будет длиться века…»
К этому трудно что-то добавить.
* * *
Несколько слов о том, как сложились судьбы некоторых людей, упомянутыx в этом повествовании.
Марк Блок, замечательный французский историк, своими глазами увидевший великое историческое событие – крах Франции, случившийся в мае 1940 года, был убежденным сторонником той точки зрения, что судьба общественных формаций зависит от структуры этих формаций и от того, насколько они прочны в своих основах, а вовсе не от индивидуальных поступков отдельных людей.
Этот его тезис можно проиллюстрировать парой примеров: Де Голль, последний военный министр Третьей Республики, рассудил, что никакой поддержки идее продолжения сопротивления он во Франции не найдет, и бежал в Англию, а другой французский министр, Жорж Мандель, неудавшийся кандидат на роль «французского Черчилля», не пожелавший в 1940 году бежать в Англию, был арестован, приговорен правительством Петэна к пожизненному заключению, а в 1942 г. выдан гестапо и содержался в Бухенвальде. В июле 1944 г. его перевели во Францию и отдали французской фашистской милиции. Три дня спустя он был казнен в Фонтенбло – мимоходом, как заложник.
B условиях Франции 1940 г. Мандель оказался невостребованным, и события раздавили его, как зернышко в мельничных жерновах. B полном соответствии с теорией профессора Блока.
Ho caм Марк Блок, профессор Сорбонны, не посчитался с собственными теоретическими построениями о «ничтожности вклада индивидуального человека в борьбу общественных формаций», присоединился к Сопротивлению – и был расстрелян в 1942-м. То есть погиб даже раньше Манделя.
Однако «ветер истории» переменился, и уже в 1945 г. смешной долговязый молодой генерал, над которым Черчилль так охотно иронизировал за его странные претензии считаться новой Жанной Д’Арк, в самом деле достиг в своей стране положения, почти равного Жанне д’Арк – разве только без ее мученической кончины. А в 1994 году во Франции вышла в свет биография Жоржа Манделя, «Georges Mandel, moine de la politique», и имела такой успех, что даже – редкий случай – была экранизирована.