Великий Черчилль
Шрифт:
Уайтхолл от города Лондона стенами не отделен, и, надо полагать, городская полиция в тот январский день 1919 года об этом искренне сожалела.
Как бы то ни было, разбираться с ситуацией пришлось не министру внутренних дел, а военному министру Уинстону Черчиллю, который, кстати, на свой пост вступал только на следующий день. Что его не смутило.
Oн вызвал к себе генерала Филдинга. По должности генерал был «Commanding Officer of the London District», что по-русски, вероятно, звучало бы как «военный комендант Лондона».
Между ними состоялся следующий разговор.
Черчилль:
Филдинг: «Батальон гвардии и три эскадрона Собственной Его Величества Кавалерии».
Черчилль: «Они надежны?»
Филдинг: «Надеюсь, что да».
Черчилль: «Можете вы арестовать мятежников?»
Филдинг: «Я не уверен».
Черчилль: «У вас есть какие-нибудь другие предложения?»
Филдинг: «Никаких других предложений нет».
Черчилль: «В таком случае – арестуйте мятежников».
IV
Чтобы оценить по достоинству решительность Черчилля, надо принять во внимание, что от английского варианта Кровавого воскресенья его отделял один залп. К счастью, обошлось без выстрела. Однако храбрость – только одна сторона дела. Для разрешения проблемы недовольства армии нужны были не только решительные меры пресечения, но и устранение самой причины недовольства. Люди должны понимать, что правительство – это ИХ правительство, и власть свою использует рационально и в их интересах.
12 мая, через четыре дня после лондонского мятежа и через три дня после вступления в полномочия главы военного министерства, Черчилль опубликовал план схемы, по которой будет проходить демобилизация.
Она базировалась на возможности скорейшего трудоустройства – солдат, имеющий предложение на работу, уходил из армии немедленно, ему для этого достаточно было только предъявить соответствующую справку от работодателя. Срок уже пройденной службы значения не имел – солдат, призванный в армию всего четыре месяца назад, в этом случае увольнялся точно так же, как и тот, кто отслужил четыре года и прошел всю войну.
Немедленной демобилизации подлежали военные старших призывных возрастов – сорокалетние и старше.
Все солдаты, ушедшие в армию добровольцами, то есть до введения в 1916 году призыва, демобилизовывались первыми, до своих товарищей-призывников. Предпочтение в очередности отдавалось тем, кто имел ранения.
Честность и прозрачность схемы увольнения с военной службы были признаны моментально и повсеместно, напряжение в армии значительно спало. Что интересно: практически одновременно с программой быстрой демобилизации Черчилль предложил правительствy и план быстрой мобилизации, вплоть до достижения цифры в 1 миллион военнослужащих, для обеспечения комплектования Рейнской оккупационной армии в Германии. Эту меру сквозь бюрократические и политические препоны ему пришлось буквально пробивать. Сам премьер Ллойд Джордж поначалу был резко против – 21 января он позвонил Черчиллю из Парижа, где проходила конференция держав по установлению условий мира с Германией, и сказал ему, что ввиду полной демобилизации германской армии сохранение призыва в Англии – полный абсурд.
Черчилль выговора не принял и немедленно вылетел во Францию. Он побеседовал с Ллойд Джорджем за обедом, представив ему детальные выкладки, на основе которых он и принял решение о размерах
План демобилизации тем временем начал осуществляться, и с большим успехом – к концу января из армии было уволено 950 тысяч человек.
Но 31 января в Кале вспыхнул мятеж – 5000 солдат, направленных из Англии во Францию по предыдущим военным планам, отказались выполнять пpиказы и требовали немедленного возвращения домой и демобилизации.
С беспорядками справился командующий английскими войсками во Франции генерал Хейг. Ho Черчиллю пришлось вмешаться еще раз – на этот раз для того, чтобы предотвратить расстрел зачинщиков. Хейгу было объяснено, что поскольку мятежники никого не убили и дело закончилось без кровопролития, «применение смертной казни в мирное время не будет поддержано публикой».
Генерал Хейг полагал, что требования досциплины стоят повыше «поддержки публики», но министру своему подчинился и настаивать на расстреле не стал.
В начале февраля 1919 г. Черчилль отверг предложение о выводе английских войск с Дальнего Востока. Они состояли всего из 1000 человек и были заняты службой по охране складов английского военного снаряжения, которое поставлялось России через Владивосток. Отказ был делом вполне разумным – он объяснил своему подавшему это предложение сотруднику, что вывод этих нескольких сот английских военных из русских дальневосточных портов существенно затруднит все и без того нелегкие интендантские задачи белых армий в Сибири, и дело того не стоит. Однако инициативы Черчилля, связанные с «активизацией действий английских войск в регионе рек Двины и Онеги», разумными признать трудно. В Сибири на стороне белых действовала армия Колчака с номинальной численностью под 200 тысяч человек. На юге армия Деникина имела похожую численность. Но на севере силы белых не превышали 10 тысяч, дорог там не имелось, что-то делать англичане могли только на воде, при поддержке канонерок, а солдаты их белогвардейских союзников непрерывно дезертировали или просто переходили на сторону красных.
Попытки Черчилля уговорить Деникина согласиться на совместные действия с новой Польшей или убедить Ллойд Джорджа отправить 500 тысяч бывших русских военнопленных, освобожденных в Германии и в Австрии, не просто домой в Россию, а в распоряжение белых военных властей в Сибири и на юге России с целью формирования из них боевых частей говорят скорее о богатой фантазии, чем о трезвом суждении. Если уж английским солдатам война надоела до такой степени, что их бунты надо было подавлять военной силой, то что говорить о русских военнопленных, которым вместо репатриации предлагалось снова идти на войну, в защитy старого режима? Конечно, из этого ничего не вышло. Но, как бы то ни было, «русская проблема» для Черчилля вскоре и вовсе отoшла на задний план.
Eе заслонила ирландская.
V
В 1877 году дед Черчилля, герцог Мальборо, был направлен в Ирландию в качестве вице-короля. Он взял с собой лорда Рэндольфа, а тот прихватил и трехлетнего Уинстона. Детей в английских аристократических семьях учили ездить верхом с раннего детства, но Уинстон был еще слишком мал даже для пони. Тем не менее, лорд Рэндольф нашел выход из положения, и мальчика посадили на ослика. Что обычно смирному ослику взбрело в голову, сказать невозможно, но он вдруг начал брыкаться, маленький Уинстон слетел с него и в итоге получил сотрясение мозга.