Великий Дракон

Дивов Олег Игоревич

— Человек-ключ?

— Именно. Вы все еще считаете, что я компрометирую ее?

— Она ведь похожа на вашу мать?

Император едва заметно шевельнулся, подавив желание отвести взгляд.

— Немного. Насколько вообще можно говорить о сходстве между китаянкой, хоть и нечистокровной, и европейкой.

— Вы вините себя в том, что случилось с вашей матерью?

— Нисколько. Думаю, повернись река вспять, и моя мать, даже зная последствия, все равно погибла бы.

— Но она могла бы вылить яд.

— Тогда меня достали бы железом. А она… Знаете, почему я жив и даже унаследовал

империю? Я никогда не бунтовал против отца. Потому что мать любила его. Он чудовище. Но она любила его. У него было много женщин. Они угождали ему ради выгоды или из страха. Моя мать считалась неблагонадежной. И отец случайно узнал о ней. Она была красива, но этого мало, чтобы привлечь внимание императора-параноика. Однажды я спросил ее — что заставило тебя уступить чудовищу? Ведь я в десять лет уже все понимал. Она ответила: я полюбила его с первого взгляда, я поняла, что нужна ему, что он без меня свалится в пучину своих пороков. Потом родился я. И мать гордилась не тем, что родила сына императору, нет. Она гордилась тем, что Будда благословил ее любовь и позволил принести сына любимому. Однажды, через год после ее смерти, я увидел, как мой отец, этот монстр, плачет. Плачет потому, что не сумел уберечь ее. Я спорил с отцом. Но я всегда помнил, что она любила его. И что он любил ее. Обращению с женщинами меня научила не мать — научил отец. Да, он был чудовищем. Но поглядите на меня — я его истинное творение.

— Вернемся к нашим баранам. Вам известно, какая информация содержится на чипе Сони?

— Нет. Я знаю, что там будущее империи. Но без конкретики.

— Надо полагать, что будущее необязательное. Иначе эту информацию не доверили бы столь ненадежному носителю.

Император позволил себе медленную, опасную улыбку.

— Вам приходилось сдавать экзамены? Вы ведь знали, что не умрете, если провалитесь. Будете жить хуже, чем могли бы, но и только. И я, и империя не погибнем, если я провалю этот экзамен.

— Где Соня хранит чип?

— Я не скажу вам, а сами вы не найдете. Потому что мне нужна Соня.

— Даже без чипа?

— Да.

— В таком случае, будем считать, что мы друг друга поняли. — Маккинби встал.

— Показываете императору, что аудиенция окончена?

— Право победителя. — Маккинби пожал плечами, ощутил, как ноет мышца в том месте, куда угодил шест китайца. — Должны же у меня быть привилегии.

— Вас не зря прозвали бараном титулованным.

— Конечно.

Император тоже встал. Они поравнялись. Китаец по меркам Маккинби был не слишком высоким, но в нем чувствовалась сила. Это хорошо.

— Вам лучше вылететь завтра. Скажите Делле, что ее сыну было бы безопасней если только на ладони Будды. Это слово императора. Возвращайтесь с Соней.

Маккинби кивнул и пошел к двери.

* * *

И вновь мы на борту. На борту маленькой старой яхты, которая досталась мне от Макса. Свою махину Август оставил в Пекине, наверное, чтоб Анна ездила на экскурсии со всем комфортом. Анна при прощании дула губки и сдвигала бровки, но что-то я не заметила особого огорчения. Похоже, шанс пошуровать в Пекине без Августа очень даже ее устраивал.

Моя свита тоже осталась в Пекине — обслуживать

Огги и его бабушку Валери.

— Делла, — сказала мне Валери, — ты не волнуйся. Макс без меня три года обходился. Не верь, что он такой чокнутый, потому что я в тюрьме сидела. Он родился порченым. А Огги нормальный. Миллионы баб идут на работу, оставляя детей нянькам. И ничего худого с детками не случается. Забудь ты эти средневековые бредни, что мать должна сиднем, при ребенке сидеть. У него есть кормилица, нянька, слуги. Есть бабка. Даже если тебя не будет неделю, все нормально. Ты вообще вспомни, как в те же Средние века аристократия своих детей растила. Там матери через одну в родах дохли. И кому это помешало человеком вырасти?

— Валери, я понимаю.

— Твоему сыну важней, чтоб ты наседкой не стала. И, Делла, насчет этого китайца…

— Валери, отстань.

— Да я понимаю, что он диссида, а ты принципиальная…

— При чем тут диссида?! Я расистка!

— Ай! — Валери отмахнулась. — Я расистка еще похлеще тебя. Но он же не быдло какое — император. Тут о расизме можно и забыть, не стыдно. Я бы на твоем месте не терялась.

— Ты когда-нибудь изменяла мужу?

— Конечно. Один раз. И тебе советую. Либо поймешь, что твой муж дерьмо, либо осознаешь, что жить без него не можешь, и он самый лучший. Просто изменять с умом надо. Надо брать как минимум ровню мужу. И такого парня, чтобы самой было приятно. Как по мне, китаец подходит.

— Я не замужем. Не считаешь же ты, что этот индейский брак…

— Я считаю, что тебе нужно окончательно отделаться от Макса в своей жизни. Поставить между ним и собой другой секс.

— И что скажет мой сын, если узнает, что у меня была интрижка с китайцем, как ты думаешь?

— Ха. Я не думаю, я знаю. Он же Берг, а Берги в этом плане все предсказуемые. Твой сын с удовольствием будет рассказывать друзьям, что у мамы в молодости случился роман с китайским императором. И кто знает, что бы вышло, но у обоих были обязательства…

Я не стала спорить — бесполезно. Валери в своей трезвой ипостаси почти идеальная свекровь, но иногда ее заносит. Кажется, она забывает, что Макс ее сын, а не зять. А жемчужный браслет на моем запястье будил ее воображение. Мне самой он понравился очень-очень, снимать не хотелось. Конечно, я проверила его на предмет жучков и прочей плесени, от китайцев всего ждать можно. Вместо жучка нашла микроскопическую надпись «Прекраснейшей из женщин, загадочной Офелии от Юджина», посмеялась и надела браслет обратно на руку. Август недобро косился на него, но помалкивал.

Стоило нам стартовать, как Август выкинул номер. Он принес из своей каюты бутылку ирландского виски, три стакана и уселся в кают-компании. Когда я увидела, что он залпом хлопнул граммов двести, то захотела спрятаться куда подальше. В принципе, Август не пьет. Его норма — два-три глотка неважно чего, от шампанского до медицинского спирта, эффект одинаковый: Август косеет, оценивает себя как неадекватного и срочно удаляется из общества. Он больше всего боится, что алкоголь возьмет верх, и тогда его стокилограммовая туша радостно поскачет куролесить, спрятав мозги под подушку — чтобы не пострадали от интоксикации, наверное.