Великий Ганди. Праведник власти

Владимирский Александр Владимирович

А по поводу пары сандалий глава южноафриканского правительства с юмором заметил, что носил их каждое лето, хотя и не чувствовал себя достойным пойти по стопам «столь великого человека».

Оценивая итоги южноафриканской сатьяграхи, Ганди писал: «Победа могла быть достигнута только с помощью горняков». Теперь он хотел применить южноафриканский опыт в родной Индии.

18 июля 1914 года Ганди отплыл из Южной Африки и вернулся на родину, сделав остановку в Лондоне. С ним были Кастурбай и Калленбах.

Снова в Индии

Прежде чем навсегда покинуть Южную Африку и вернуться на родину, Ганди отправился в очередную поездку в Англию. Там его застало начало Первой

мировой войны. Осуждая войну, Ганди, как подданный Британской империи, считал своим долгом не оставлять Англию в час испытания.

Когда пароход с Ганди пересекал Ла-Манш, стало известно о вступлении Англии в войну. Судно едва прошло между минными полями, которые были заложены вдоль всего пролива. 6 августа 1914 года оно вошло в порт и военно-морскую базу Саутхемптон. Англия к тому времени воевала уже два дня.

Среди индийских эмигрантов в Германии, Франции, США, Канаде, Англии, а также в самой Индии среди лидеров национального движения шли горячие споры о том, какую занять позицию в начавшейся войне, чтобы добиться свободы для своей родины. Немало индийских патриотов готовы были сотрудничать с правительствами центральных держав, воевавших с Англией, прежде всего с Германией и Оттоманской империей. Они создали в Берлине Комитет индийской независимости и издали манифест, объявивший войну Англии. На территории Афганистана было создано временное правительство Индии в эмиграции.

Но большинство деятелей национально-освободительного движения, включая Ганди, считали необходимым поддержать в войне Англию и, таким образом, убедить Лондон в необходимости предоставить Индии статус доминиона.

По своим убеждениям Ганди был противником войны, и, выступая в ней на стороне Англии, по его признанию, «всей душой стремился к тому, чтобы освободить от войны себя, свой народ и весь мир». Как и в Англобурской войне, Ганди собирался сформировать санитарный отряд. Осуществить этот замысел помешала болезнь, и Ганди вернулся в Индию. Позднее он осудил свое решение поступить на британскую военную службу. «Тот, кто добровольно пошел на службу в шайку разбойников возчиком или сторожем, чтобы охранять их добро, когда они идут на промысел, или же сделался их сиделкой, чтобы ухаживать за ними, когда они ранены, в той же мере виновен в разбое, как и сами разбойники. Совершенно так же тот, кто ограничивается уходом за ранеными в бою, в равной мере не может уйти от ответственности за войну».

Ганди, первоначально полагавший, что британская система правления поддается улучшению, позднее пришел к выводу о ее полной неприемлемости. Но в начале Первой мировой войны он еще верил в Британию и британские ценности. Британское правительство обещало Индии статус доминиона и представительство в имперских органах власти. Премьер-министр Англии Дэвид Ллойд Джордж в конце 1916 года согласился на участие представителя Индии в работе военного кабинета и имперской конференции.

9 января 1915 года Ганди прибыл в Бомбей. Ступив на родную землю, он был счастлив. В Бомбее его встречал Гокхале, специально приехавший из Пуны. Когда Ганди и его жене Кастурбай в Мадрасе устроили торжественную встречу, он, отвечая на приветственный адрес, сказал: «Если хотя бы десятая часть тех слов, которые содержатся в этом адресе, нами заслужена, то какими же словами вы намереваетесь охарактеризовать тех, кто пожертвовал своей жизнью и поэтому не может продолжить свою деятельность на благо ваших многострадальных соотечественников в Южной Африке? Какими словами вы собираетесь охарактеризовать Начапана и Нараянасвами — семнадцати— или восемнадцатилетних юношей, которые, воодушевляясь своей бесхитростной верой, перенесли все испытания, все страдания и оскорбления во имя чести своей отчизны? Какими словами вы собираетесь охарактеризовать Валлиамму, прелестную

шестнадцатилетнюю девушку, которую выпустили из тюрьмы в Марицбурге только тогда, когда от нее остались кожа да кости и она уже горела в лихорадке, от которой скончалась месяц спустя? Вы говорите, что я вдохновитель этих великих мужчин и женщин, но я не могу согласиться с этим. Это они, простые, искренние люди, которые действовали, воодушевленные своей верой, не ожидая никакой награды, — это они вдохновили меня и дали мне возможность достичь того, чего я достиг… Это они заслужили тот венец, который вы хотите возложить на нас…»

Соотечественники устроили в честь Ганди грандиозный банкет. Среди его участников, облаченных в модные европейские костюмы, Ганди, по его собственному признанию, выглядел неотесанной деревенщиной. Ведь он был одет в дхоти — прямоугольную полосу хлопчатобумажной ткани длиной 2–5 м, обертываемую вокруг ног и бедер с пропусканием одного конца между ног. Участники банкета произносили в адрес Ганди заздравные речи на английском языке, хотя большинство из них были, как и он, гуджаратцами.

Ганди, увешанный гирляндами цветов, выступил с ответным словом на гуджарати.

Гокхале предложил Ганди вступить в основанное им общество «Слуги Индии», куда входили интеллигенты и общественные деятели, но попросил в период годового испытательного срока не выступать публично на политические темы. Ганди легко согласился, поскольку, прежде чем перейти к активным действиям, хотел осмотреться в Индии, где не был много лет. Но впереди его летела легенда о его подвигах в Южной Африке.

Джавахарлал Неру утверждал: «Уважение масс было вызвано в большей степени его достоинствами, чем официальным статусом. Традиция предписывала уважать образованность и доброту… Сегодня, во времена, когда деньги властелин всего, влияние этой традиции очень ощутимо, вот почему Гандиджи, хотя он не является брахманом, может стать высшим главой Индии и прикоснуться к сердцам миллионов людей, не применяя силы, не занимая официальный пост и не владея богатством».

Гокхале также сообщил Ганди, что с ним хотел встретиться губернатор провинции Бомбей лорд Уиллингдон. На встрече Уиллингдон попросил Ганди дать обещание не предпринимать политических шагов без предварительного совета с ним. Губернатор обещал принять его без всяких формальностей и в любое время. Ганди ответил губернатору, что ему легко дать обещание советоваться с ним, поскольку он придерживается правила прежде всего понять точку зрения другой стороны и по возможности придти с ней к соглашению.

Вскоре Ганди появился во дворце по своей инициативе, чтобы рассказать губернатору о грубом произволе железнодорожных и таможенных чиновников в отношении индийцев — пассажиров третьего класса и просил принять меры против расовой дискриминации. Уиллингдон ответил, что вину за эти беспорядки несут власти в Дели, столице Индии.

Присутствовавший при беседе секретарь бомбейского правительства поинтересовался, не является ли угрозой высказанное им намерение прибегнуть в случае бездействия властей к кампании гражданского неповиновения (сатьяграхе), и предупредил, что сильное правительство не уступит угрозам.

«Это не угроза, — ответил Ганди, — а воспитание народа. Моя обязанность — указать народу все законные средства борьбы с обидчиками. Нация, которая стремится к независимости, должна знать все пути и способы достижения свободы. Обычно в качестве последнего средства прибегают к насилию. Сатьяграха, напротив, представляет собой абсолютно ненасильственный метод борьбы. Моя обязанность — разъяснять населению, как этим методом пользоваться. Не сомневаюсь, что британское правительство — правительство сильное, но не сомневаюсь также и в том, что сатьяграха — в высшей степени действенное средство».