Великий Гэтсби
Шрифт:
Я был потрясен скромностью этой просьбы. Он ждал пять лет, купил виллу, на сказочный блеск которой слетались тучи случайной мошкары, – и все только ради того, чтобы иметь возможность как-нибудь «зайти на часок» в чужой дом.
– Неужели, чтобы обратиться с такой пустячной просьбой, нужно было посвящать меня во все это?
– Он робеет, ведь он так долго ждал. Думал, вдруг вы обидитесь. Ведь он, в сущности, порядочный дикарь, если заглянуть поглубже.
Что-то мне тут казалось не так.
– Не проще ли было попросить вас устроить эту встречу?
– Ему
– А-а!
– По-моему, он все ждал, что в один прекрасный вечер она вдруг появится у него в гостиной, – продолжала Джордан. – Но так и не дождался. Тогда он стал, как бы между прочим, заводить с людьми разговоры о ней, в надежде найти общих знакомых, и первой оказалась я. Вот он и обратился ко мне – помните, в тот вечер, когда мы с вами встретились у него на вилле. Послушали бы вы, как он бродил вокруг да около, пока добрался до сути дела. Я, конечно, сразу же предложила завтрак в Нью-Йорке – так он словно взбеленился. «Я не хочу никаких недозволенных встреч! – твердит. – Я хочу просто увидеться с ней в гостях у соседа».
– Когда я сказала, что вы с Томом приятели, он уже готов был отказаться от этой затеи. Он мало что знает о Томе, хотя говорит, что несколько лет просматривал каждый день чикагские газеты – все искал какого-нибудь упоминания о Дэзи.
Уже стемнело, и, когда мы нырнули под небольшой пешеходный мостик, я обхватил рукой золотистые плечи Джордан, слегка притянул ее к себе и предложил поужинать вместе. И Дэзи, и Гэтсби вдруг перестали меня интересовать; их место заняла эта безмятежная и решительная, узколобая проповедница всеобщего скептицизма, небрежно откинувшаяся на сгиб моей руки. В ушах у меня с каким-то хмельным азартом зазвучала фраза: «Ты или охотник, или дичь, или действуешь, или устало плетешься сзади».
– А Дэзи бы нужно хоть что-то иметь в жизни, – вполголоса сказала Джордан.
– Сама-то она хочет увидеться с Гэтсби?
– Она ничего не знает. Гэтсби не хочет, чтобы она знала. Вы просто пригласите ее к себе на чашку чая.
Мы миновали заслон из темных деревьев, и вот уже за парком мягко и нежно высветились фасады Пятьдесят девятой улицы. У меня, не в пример Гэтсби и Тому Бьюкенену, не было женщины, чей бестелесный образ реял бы передо мной среди темных карнизов и слепящих огней рекламы, поэтому я крепче сжал в объятиях ту, что сидела рядом. Бледный презрительный рот улыбнулся мне, и, сжимая ее все сильней, я потянулся к ее губам.
Глава V
Когда я в ту ночь возвратился в Уэст-Эгг из Нью-Йорка, я было испугался, что у меня в доме пожар. Два часа ночи, а вся оконечность мыса ярко освещена, кусты выступают из мглы, точно призраки, на телеграфных проводах играют длинные блики света. Но такси свернуло за угол, и я увидел, что это вилла Гэтсби сияет всеми огнями от башен до погребов.
Сперва я решил, что происходит очередное сборище, и разгулявшиеся гости, затеяв игру в прятки или в «море волнуется»,
Такси с кряхтеньем отъехало от моего крыльца, и тут я увидел Гэтсби, который быстро шел по газону, направляясь ко мне.
– Ваш дом выглядит как павильон Всемирной выставки, – сказал я ему.
– В самом деле? – Он рассеянно оглянулся. – Мне вздумалось пройтись по комнатам. Знаете что, старина, давайте прокатимся на Кони-Айленд. В моей машине.
– Поздно уже.
– Тогда, может, поплаваем в бассейне? Я за все лето ни разу не искупался.
– Мне пора спать.
– Ну, как хотите.
Он ждал, глядя на меня с плохо скрытым нетерпением.
– Мисс Бейкер говорила со мной, – сказал я наконец. – Завтра я позвоню Дэзи и приглашу ее на чашку чая.
– А, очень мило, – сказал он небрежно. – Только мне не хотелось бы причинять вам беспокойство.
– В какой день вам удобно?
– В какой день удобно вам, – поспешил он поправить. – Я, право же, не хотел бы причинять вам беспокойство.
– Ну, скажем, послезавтра? Подойдет?
Он с минуту раздумывал. Потом неуверенно заметил:
– Надо бы подстричь газон.
Мы оба посмотрели туда, где четко обозначалась граница моего участка, заросшего лохматой травой, а дальше темнела ухоженная гладь его владений. Я заподозрил, что речь идет о моем газоне.
– И потом еще кое-что… – Он запнулся в нерешительности.
– Так, может быть, отложим на несколько дней?
– Да нет, я не о том. То есть… – Он стал мямлить в поисках подходящего начала. – Видите ли, мне пришло в голову… Дело в том, что… Вы ведь, кажется, немного зарабатываете, старина?
– Совсем немного.
Мой ответ словно придал ему духу, и он продолжал более доверительным тоном:
– Я так и думал. Вы уж извините, если я… Видите ли, я тут затеял кое-что – так, между делом, понимаете. И вот мне пришло в голову, поскольку вы зарабатываете не очень много… Вы ведь занимаетесь реализацией ценных бумаг, верно?
– Пытаюсь, во всяком случае.
– Так для вас это может представить интерес. Много времени не займет, а заработать можно неплохо. Но понимаете, дело в некотором роде конфиденциальное.
Теперь я хорошо понимаю, что при других обстоятельствах этот разговор мог бы всю мою жизнь повернуть по-иному. Но предложение так явно и так бестактно было сделано в благодарность за услугу, что мне оставалось только одно – отказаться.
– К сожалению, не смогу, – сказал я. – У меня решительно нет времени на дополнительную работу.
– Вам не придется иметь дело с Вулфшимом. – Он, видно, решил, что меня смущает перспектива «кхонтактов», о которых шла речь за завтраком, но я заверил его, что он ошибается. Он еще постоял, надеясь, что завяжется разговор; однако я, занятый своими мыслями, не расположен был разговаривать, и он неохотно побрел домой.