Великий Гусляр
Шрифт:
Но что это? Быть того не может!
…Вслед за полосой ветра ко мне приближался человек, такой маленький издали! Он был одет странно, но просто. Сначала я разглядел одежду, непривычный цвет и покрой. Только потом увидал лицо. Лицо было тоже странным.
Оно было шире, чем у обыкновенного человека, и цвет его был куда более, скажу, теплым. Такое впечатление, что вены проходили слишком близко к кожному покрову. Я попытаюсь описать цвет его глаз. Его глаза были темными, почти черными по краю радужки и светлели к центру, где находился
Потом я взглянул на его руки.
Он раскрыл ладонь, как бы приветствуя меня, и ладонь была испещрена морщинами и полосами, как ладонь обезьяны, а большой палец — куда больше, чем у людей, — отстоял от четырех остальных. Мне даже показалось, что он не смог бы собрать все пальцы в щепоть.
Через плечо у этого существа висел темный мешок. Простой мешок, если не считать раструба сбоку.
— Здравствуйте! — крикнул он издали. — Как вы сюда попали?
Я подождал, пока он подойдет поближе. Снова поднялся ветер и относил в сторону слова.
— По всему судя, вы не принадлежите нашему миру, — сказал я.
Он остановился неподалеку от меня, снял с плеча мешок и поставил его на траву.
— Естественно, — сказал он. — Я прилетел с другой звезды. А вы? Из будущего?
— Вы правы, — сказал я. — Я изобрел машину времени и потому очутился здесь. А что вас привело на нашу планету?
Следует заметить, что я, зная в принципе о том, что во Вселенной может находиться множество обитаемых миров, в глубине души никогда этому не верил. Уж слишком много случайностей должно было произойти, слишком много объективных факторов соединиться, чтобы возник редкий, хрупкий и, в общем, невероятный в космосе феномен — разумная жизнь.
Но это существо не было плодом моего воображения. В глазах его, выразительных и чужих, светился ум. Холодный и расчетливый.
— Я сожалею, что вы изобрели машину времени, — сказал он. — И сожалею, что вы встретили меня.
— Почему? — Я сразу встревожился. Я понял, что он не шутит. Он искренне сожалеет.
— Я намерен, — сказал он, — изменить будущее этой планеты. И сделаю это. Никто бы не заподозрил. Если бы не ваше прискорбное изобретение.
— Говорите яснее, — сказал я. — Как вы можете изменить будущее, если оно уже свершилось, чему я — доказательство?
— Это выше вашего понимания.
— Вы забываете, что я изобрел машину времени. Следовательно, я не только образован и умен, но и обладаю воображением.
— Мне это ясно, — ответил пришелец. — Иначе бы я не стал с вами разговаривать. Но дело в том, что я намерен изменить ход вашей эволюции. Вы присаживайтесь, здесь сухо.
Мы сели рядом на вершине холма. Со стороны могло бы показаться, что мы — близкие друзья. На самом деле я понимал, что вижу перед собой злейшего врага человечества.
— В этом мешке, — сказал пришелец, — семена растений, присущих нашей флоре. Я намерен рассеять их по этому району вашей планеты. Мои спутники
— Зачем?
— Чтобы вытеснить вашу флору.
— Но зачем же?
Пришелец поглядел на меня сверху. Даже сидя, он на голову возвышался надо мной.
— Затем, — сказал он, — чтобы спасти наш род, наше племя.
— Выражайтесь яснее, — попросил я. — Мне непонятно, зачем для спасения своего племени прилетать к нам?
— Я буду искренен с вами, хотя моя искренность вам будет неприятна. Приготовьтесь к худшему.
— Вы говорите, как хирург в больнице о неудавшейся операции, — постарался улыбнуться я. Хотя улыбаться мне не хотелось.
— Удача или неудача операции зависит от точки зрения, — ответил пришелец. — Но моя цель заключается в том, чтобы пациент умер, не родившись и потому не догадавшись, что он умирает.
— Не говорите загадками, — попросил я. Мой собеседник был мне неприятен. Груда мяса, волосы, торчащие из щек и даже из ушей, вывернутые ноздри… Господи, и ведь есть на свете какая-то самка, которая полагает его красивым и называет «моя птичка!»
— Я и не собирался говорить загадками. Мы собираемся исправить историческую ошибку. Наша цивилизация, мудрая и древняя, вынуждена дорого платить за ошибки молодости и увлечения зрелости. Иными словами, наша история — это цепь трагических ошибок, что свойственно, впрочем, любой другой цивилизации. Наши леса сведены, почвы истощены, водоемы безнадежно отравлены. Мы вынуждены существовать в искусственной, химической сфере, мы лишены нормального воздуха и даже нормальных пейзажей. Есть опасность вырождения и окончательной гибели…
— Да, — вздохнул я, — подобные проблемы свойственны и для нас. Мы тоже натворили, простите…
— Теперь уже не натворите, — усмехнулся мой собеседник, раздвинув в усмешке тонкие губы. — Мы позаботимся.
— А что? Что вы намерены сделать? — Страшное, не ясное еще подозрение когтями схватило меня за грудь.
— Мы намерены исправить наши ошибки. Но, как вы понимаете, это невозможно сделать, не принеся ничего в жертву. Мы намерены принести в жертву вас.
— Как так?
— Мы избрали вашу планету, так как состав атмосферы, температурный режим и инсоляция здесь примерно соответствуют условиям на нашей планете. И мы решили заселить планету нашими соотечественниками.
— А мы? — глупо спросил я.
— А вас нет.
— Как так нас нет?
— Оглянитесь, мой друг. Можете ли вы найти здесь хоть одного разумного жителя?
— А я?
— Вы — та случайность, которая так замечательно подтверждает правило.
— Но мы потом родимся, я вам это гарантирую!
— Ничего подобного. Вы не родитесь. Мы отправились в прошлое, далекое для вас, но не столь далекое для нас. Мы прилетели на вашу планету. Мы засеем ее семенами наших растений, и через несколько лет они полностью вытеснят ваши травы и кусты.