Великий Гусляр

Булычев Кир

При виде Удалова они замедлили шаги, а тот, забыв о собственном облике, воскликнул:

— Привет, земляки!

Его возглас прозвучал невнятно и приглушенно, потому что речевой аппарат варанелеца для наших звуков не приспособлен. Земляне замерли, а потом быстро побежали — так, чтобы между ними и чешуйчатым коротышкой оставалось не меньше двух метров.

Робот-швейцар распахнул дверь и склонился в поклоне.

— Добро пожаловать!

Внутри было прохладно и просторно. Скупо поблескивали мраморные полы и стены… Некогда это строение принадлежало местному князю Бору-Бару, который

влюбился в нашу балеринку Настю и подарил особняк ей. Бору-Бару разорился и повесился, Настя решила вернуться домой, в деревню, к маме, но ей было сказано, что придется сделать дар родине — особняк. Может возникнуть вопрос, когда же это все было, если Удалов — наш с вами современник? Но ведь время движется по кривым, и от этого оно различно течет в разных местах Космоса. Таким образом оказалось, что посольство было укомплектовано торгпредами и стукачами задолго до войны Веллингтона с Наполеоном. А на некоторых других планетах, может быть, думают, что Земля еще не покинула каменный век…

Удалов, имевший некоторый опыт путешествий между звезд, знаком с этим коварным обычаем времени и потому, несмотря на то, что он живет на рубеже XXI земного века, всегда ищет на чужих планетах земляков-дипломатов. Правда, говорят, в этом таится и опасность для министерства. Ведь иногда бумагам приходится отлеживаться по сто лет, а иногда, наоборот, они оказываются безнадежно устаревшими еще до того, как их кто-нибудь умудрится прочесть или даже написать.

Удалов спросил у робота:

— Как пройти к консулу?

— К какому консулу, ваше благородие! — удивился робот. — Вас уже посол ожидает.

И на самом деле, посол бежал по коридору навстречу Удалову, застегивая на ходу синий мидовский мундир.

— Какое счастье! — воскликнул он. — Лично! К нам! Господин варанелец собственной персоной!

Удалову не понравился посол — перед кем заискивать захотел! Роняет достоинство нашей планеты. Поэтому он сказал прямо:

— Никакой я не варанелец, а жертва ихнего заговора. Под предлогом спасения моего тела они пошли на его подмену!

— Ах, не надо шутить, — ответил посол и, подхватив Удалова под мышку, повлек к себе в кабинет, где уже стол стоял, яствами накрыт.

— Да погодите вы! — сердился Удалов, чем все более ввергал посла в тревожное состояние. — Мне нужна клиника и материальная помощь.

— Ах, помощь! — посол втащил в комнату свою элегантную, схожую с анакондой супругу, которая возвышалась над Корнелием, как Пизанская башня над землянкой. — Ах, помощь!..

Из-за пазухи мундира посол вытащил пачку кредиток. Не считая, протянул Удалову и спросил:

— Устроит?

— Спасибо.

Удалов положил деньги себе в карман и спросил:

— А что вы так суетитесь? Чем эти варанелецы вам страшны?

— Ах, оставьте ваши шутки, — сказала посольская анаконда. — Вся Галактика трепещет при одном упоминании о вашем имени, самые гордые выи склоняются униженно в поклонах, когда слышат о вашем приближении. Покоренные вами миры спешат принести вам дань — невинных девушек и белых быков, сартинций и минский фарфор… Любая девушка нашей несчастной небогатой Земли рада была бы провести хотя бы десять минут у ваших ног…

— Только не

это! — Удалов принялся поднимать анаконду с пола, но в этом не преуспел, потому что анаконда подниматься не желала. Он сам в результате упал, деньги высыпались из кармана, а посол ни ему, ни жене не помогал, потому что был рад тому, что между ними установились какие-то связи.

Удалову так и не удалось доказать посланцам нашей планеты, что он скромный пенсионер из Великого Гусляра. Потому что посол с послицей глядели на него, а видели перед собой представителя самой лучшей, нахальной и агрессивной цивилизации во Вселенной, которая настолько запугала ближних и дальних соседей, что все были готовы сдаться ей в плен, хотя варанелецы никого в плен не брали. Ну, хоть бы у него какой-нибудь документ был, с печатью!

Больше того, пришлось смириться с тем, что посол устроил обед. Ведь Удалов оказался первым варанелецем, посетившим земное посольство с неофициальным визитом. Неудивительно, что пригласили повара из ресторана «Только для чистых», и Удалов ел пышных крафний и соленых дрезит. Хорошо еще, что при переделке организма Избушка и пищеварительную систему сотворила как надо. Ихнюю.

По ходу обеда посол все пытался выяснить, будут нас завоевывать варанелецы или погодят. В конце концов Удалов сдался и пригрозил вскорости завоевать Землю.

— Ну вот, — взмахнула дрожащим пальчиком анаконда, — а вы притворялись каким-то Удаловым! Я сразу догадалась — ни один землянин не смог бы жрать эту отраву, которую вы уплетаете за обе щеки.

— Марфа! — возопил посол.

Но анаконда уже не слышала его.

— Я разговариваю с повелителем, — сказала она Удалову. — И это меня волнует.

После обеда анаконда пошла показывать Удалову место его отдыха.

Ему была выделена спальня для государственных персон. Анаконда пожелала разделить ложе с гостем — она ласкала его чешуйки, повизгивала и все пыталась, как и принято у анаконд, задушить Удалова в своих объятиях. Но варанелеца так просто не задушишь — шкура у них покрепче, чем у людей, так что анаконда только оцарапала себе руки о голубые щеки Удалова.

Когда, сраженная своим поражением, жена посла удалилась, а ее муж уселся писать отчет о достигнутой дипломатической победе, Удалов тихонько поднялся с кровати, сделал несколько шагов к двери и замер в ужасе.

Попался!

На него смотрело ужасное существо, хуже любой жабы или варана. К тому же голубое. И тут до Удалова дошло, что дверь попалась зеркальная и он увидел в ней самого себя. Удалов принялся смеяться, а потом стал рассуждать, в какую сторону двигаться, чтобы снова не угодить в лапы единоплеменников.

Он шел на цыпочках. Навстречу ему попалась миловидная девушка.

— Не бойтесь! — сказал негромко Удалов. — Я не кусаюсь…

Но девушка не дала ему возможности объяснить, что он стремится отыскать больницу, чтобы вернуться в первоначальный вид, потому что она негромко завопила:

— Керриу Фигер! О, Керриу Фигер!

Она протянула Удалову блокнот с гербом ООН на обложке и, открыв на чистой странице, прошептала:

— Автограф, короткий автограф и ни слова больше.

— Я не Керриу, — сказал Удалов.