Великий Гусляр
Шрифт:
На шум открылось окно на втором этаже. У этого окна уже давно сидел Корнелий Иванович Удалов, супруг Ксении, который сильно переживал, куда делась благоверная.
— Чего там? — подал голос сверху. — Это ты, Ксюша?
Ответить Ксения не смогла, потому что Ложкин стал оттеснять ее от дома, защищая собственность. Собачка продолжала истерично лаять. Удалов пытался понять, что там, внизу, происходит. И тут из подъезда выскочил профессор Лев Христофорович Минц — в атласном халате, подарке магараджи Вайсуробада, которого Минц избавил от тараканов. Профессор
Итак, выскочив из подъезда на крики и лай, Лев Христофорович увидел Ксению Удалову без головы и кистей рук, Ложкина с собачонкой и Удалова, пытающегося спрыгнуть со второго этажа.
— Спокойно! — сразу оценил ситуацию профессор, которому приходилось наблюдать людей в самых различных обличиях. — Ксения, советую вам немедленно идти домой и ложиться спать.
— Я только сначала душ приму, — ответила Ксения, — а то простужусь. Окоченела вся.
Даже испытанному жизнью Льву Христофоровичу было нелегко слышать голос, который возникал из некой глубины — то есть там, где кончалось тело Ксении Удаловой.
— А ты, Корнелий, — приказал профессор ее мужу, — немедленно, не глядя на Ксению, спускайся ко мне, поговорить надо.
— Ну я пошла? — спросила Ксения.
— Завтра в восемь утра быть у меня! — велел Минц.
А Ложкин тем временем крикнул:
— Так дело не пойдет! Я сейчас милицию вызову.
— Не вызовешь, — спокойно возразил Минц. — Тебе спать пора: врачи прописали.
И тогда во дворе воцарился покой.
Но вскоре, уже дома, вскрикнул Корнелий Иванович: на плохо освещенной лестнице он увидел свою жену без головы. Однако усталая Ксения на то не прореагировала — мало ли из-за чего кричит ее муж! Он уж скоро пятьдесят лет кричит. И прошла в квартиру.
— Что с ней случилось? — спросил Удалов Минца. — Ей оторвало голову? Это не опасно?
— Голова на месте. Но невидимая! — прошептал профессор. — Теперь так: осторожненько, чтобы не травмировать жену, загляни в ванную, проверь, вся ли Ксения невидимая или только частями. Понял?
— Как не понять!
— Кажется, она в каком-то шоке и потому сама не понимает, в чем ее беда… Если к утру не придет в себя, будем искать пути к излечению.
— Думаешь, опасно?
— Я тебе не отвечу, друг, пока не догадаюсь, чем же вызвано это заболевание. Иди домой, загляни в ванную, а потом тихонько ложись спать и делай вид, что ничего не произошло.
И в этот момент страшный, пронзительный, подобный воплю смертельно раненной серны, крик потряс ночной Великий Гусляр. Замолк оркестр на эстраде городского парка, перестали целоваться влюбленные, взлетели стаи заснувших было ворон, заверещали, будто в икоте, сторожевые сигналки иномарок. Это Ксения Удалова, войдя к себе домой, мимоходом посмотрела в зеркало и ужаснулась: головы на привычном месте не было!
Нет, не удалось дотянуть до утра.
Удалов подхватил рыдающую жену и увлек
— Значит, он шел за тобой? — повторил Минц за соседкой.
— Шел и молчал.
— И если ты быстрее, то и он быстрее?
— А еще дождь ледяной, буквально ледяной.
— И что ты испытывала?
— Как что? Ужас испытывала.
— Как во сне? Как кошмар?
— Во сне — это еще детские штучки. Хуже! Я думала, что умираю. Что уже умерла, безвозвратно.
— А когда увидела…
— Он был такой… как я и боялась! Именно такой. Человек-смерть.
— И ты поняла…
— В тот момент мне некуда было бежать: ни щелочки, ни окошечка, ни дырочки — ничего. Дверь одна, а он на меня от двери идет. Свет зажег и идет.
Удалов всхлипнул — он переживал за жену. Но Минц вел себя совсем иначе:
— Великолепно! Исключительно! О таком можно только мечтать! Я всегда утверждал и пытался вколотить эту свою мысль в головы оксфордских так называемых мудрецов, что организм при достижении определенного уровня страха уходит в мир эскапизма.
— Чего-чего? — не поняла Ксения. Она была напугана, подавлена и очень хотела спать.
Минц продолжал:
— Психологически затравленный индивидуум убегает от действительности. Чтобы спастись. Он может перелететь в другую точку времени или пространства, он может, оказывается, стать невидимым. Это же открытие века! Мы с тобой, Ксения, наверное, прославимся.
— А можно мне вернуться обратно в свой прежний вид? — робко спросила Ксения.
— Зачем это тебе?
— Завтра у внука в детском садике День примирения и согласия.
— Обойдутся, — сказал Минц. — Несовместимые по важности события. И прошу тебя, Ксения, не выступать!
— Слушай, Лев, — подал голос Удалов, — а когда это пройдет?
— Пройдет, пройдет, не беспокойся. Но в наших интересах сделать так, чтобы прошло не очень скоро.
— Ой, почему? — испугалась Ксения.
— Потому, что мы должны тебя замерить, все вычислить и, главное, понять, что же такое невидимость.
— И что это такое?
— Вот это нам и нужно выяснить. А если повезет и природа подарит нам день-другой, то надо будет выделить в тебе чистое вещество. Скажем, «невидимий».
— Во мне нечистых вещей не бывает! — горячо откликнулась Ксения. И потом поинтересовалась: — А можно без анализов обойтись? Уж очень я утомилась.
— Можно, но не нужно, — ответил профессор. — Мы несем ответственность перед наукой. Сейчас сделаем анализ крови, и пойдешь баиньки.
Ксения вздохнула и позволила Льву Христофоровичу взять кровь из вены и из трех пальцев по очереди. Потом она побрела спать, а Минц, конечно же, остался у центрифуги и электронного микроскопа. И не сомкнул глаз до самого утра.
Супруги поднялись к себе в квартиру, Ксения стала раздеваться перед сном, и тут Корнелий возблагодарил судьбу за то, что остальные члены семьи уже спят. Зрелище было не для слабонервных.