Великий и Ужасный - 2
Шрифт:
— Что он сказал? Что сказал Бабай когда малевал на двери? — Витенька лез щупальцами в экран и пытался отмотать видео назад. — И что он малевал? Чего там помехи-то? Кузя, почему тут одни пиксели?
— Вот почему отрубилось электричество! Вот-нах почему-ять твари ходят как пыльным-врот мешком ударенные и никого не жрут-нах! — объясняли друг другу Евгеньич с Щербатым.
— Бабай очнулся! — спохватился Витенька. — Бабай, что ты там такое сказал, на каком языке? Ты что, набил татуху на маяк? Что ты сказал-то?
— Занимайтесь любовью,
Нет, я честно не знал что оно так сработает! Я хотел просто провести операцию по принуждению к миру, проверить — что будет. Думал — успокою их минуток на пятнадцать, и мы с Эсси потихоньку свалим на точку эвакуации, а тут…
— Гы-ы-ы-ы! — соратнички матерились и ржали, и носились по комнате, пока дверь в квартиру не хлопнула и не раздался голос эльфийки.
— Все на выход, — вот что она сказала. — И не беспокоить, до самого вечера — минимум.
— А…
— Эльфийские практики эфирного восстановления! — заявила она.
Девушку я не видел, а вот посерьезневшие лица мужиков — вполне. Ордынцы помнили, как она травками народ на ноги ставила, и меня привела в себя массажем после того страшного инцидента.
— Так что, опричников…
— Никого не пускать! Если вам нужен психически и физически здоровый Бабай в ближайшее время — ни опричников, ни самого царя-батюшку. Особенно всяких блондинок не пускать!
Топоча ботинками, друзья-товарищи удалились, щелкнул замок двери, а Эсси, подходя к кровати, поставила на столик небольшой рундучок, от которого пахло эфирными маслами, и сказала:
— Ну всё. Теперь ты от меня никуда не денешься!
А я и не собирался никуда деваться. Да и не мог, если честно. Эльфийка обошла кровать по кругу, сверкая на меня своими невероятными глазками. Зрачки у нее были расширенными, дрожащими, щечки раскраснелись, ушки, кажется, тоже.
— Знаешь, то, что ты попробовал сделать — это уже не «альта кар» — великое деяние. Это нечто запредельное, — она замерла на секунду, распахнула шторы, и солнечный свет, льющийся в комнату через окно, подсветил ее манящий силуэт сквозь тонкую материю платья. — Мне кажется, если бы я тебя не остановила — ты замирил бы всю Сан-Себастьянскую хтонь и умер бы там. А я очень-очень не хочу, чтобы ты умер! У меня на твой счет другие идеи.
И одним плавным и очень грациозным движением стянула через голову платье. Это что — шелк? Эльфийки носят шелковое белье? Я просто физически чувствовал, как кровь начала быстрее бежать по жилам, муторная слабость постепенно выветривалась, уступая место кипучей энергии весьма определенного свойства.
— Мне даже нравится, что ты сейчас так спокойно лежишь… — она сделал еще пару шагов, явно красуясь и давая мне возможность полюбоваться ее гибким, стройным, сильным телом и смуглой кожей. — Мне вообще-то страшновато было представить, как мы… Ну…
— Иди сюда, — сказал я.
Она, изогнувшись, скользнула
— Я ведь могу сложить два и два, — прошептала Эсси, щекоча мне шею своим дыханием. — Я знаю, что еще кроме убийства может помочь тебе восстановиться, да? Только очень прошу — хотя бы пять минуточек лежи и не двигайся, ладно?
— Пять минуточек? — я, сделав над собой усилие, заложил руки за голову. — Я очень постараюсь.
Конечно, я не продержался пять минуточек. Да, в общем, это уже и не важно было, оно как-то все само собой получилось, хорошо и правильно.
Спустя время мы лежали рядышком, на диване, и я думал, что теперь смог бы, пожалуй, замирить хтонь и не жертвуя собой. Маны было много, очень много, она плескалась в воздухе и находила себе самые странные выходы: например, лампочки не желали гаснуть, сколько ни клацай выключателем. На улице горели фонари, потрескивала неоновая вывеска над входом в «Орду», несмотря на едва перевалившее за полдень время.
А еще я думал о том, что мне дико не захочется отпускать Эсси. Я, пожалуй, и не отпущу ее вовсе, если будет хоть малейшая возможность повлиять на это. А если не будет — то догоню и верну.
— Бабай, это, наверное, странно прозвучит, но ты у меня первый, — сказала вдруг Эсси.
— А… — нет, я не был полным идиотом, и примерно представлял себе, что должно происходить, и как должна себя вести невинная девица, но и сомневаться в ее словах не хотелось.
— Я — лаэгрим. У всех рас есть свои особенности в физиологии, и не все принято широко обсуждать, понимаешь?
— Мгм, — я не знал, что нужно говорить в таких ситуациях.
— Ну да, я училась в клановом коллегиуме и жила в кампусе, и у нас было всякое… — она смущенно спрятала лицо у меня на груи. — Всякое баловство… Но по-настоящему — ты у меня первый. У меня не было парней до тебя — всерьез, ни в плане долгих отношений, ни в другом смысле.
— Уф, — сказал я.
Слава Вселенной, в этот раз со мной не собирались обсуждать бывших мужчин, потому что обсуждать было нечего — всерьез. Кажется, я почувствовал бы фальшь, слишком искрил сейчас эфир, каждой слово сейчас имело значение.
— Наверное, мне приятно это слышать, — сказал я. — Хотя и слегка не по себе. Ответственность, понимаешь? Но ответственность за тебя я бы взял с легким сердцем. Ты классная, о тебе приятно будет заботиться. Хотя я тебя и не знаю почти
— Заботиться? — удивилась она, проигнорировав последний мой пассаж и сладко потянувшись. — Ты хочешь обо мне заботиться?
— Ну да. Каждой красавице нужно свое чудовище, а?
Она переместилась на меня, уперевшись локтями в грудь и заглядывая в глаза, и рассмеялась: