Великий и Ужасный 5
Шрифт:
Стоило отдать должное и эльфам: они ушли с крыши центральной башни последними. Стояли, не кланялись снарядам, прикрывали наш отход… Не только стрелами: среди добровольцев оказались сильные природные маги, которые сумели качнуть хтонический лес вокруг Оазиса и направить его разрушительную силу на гусеничные бронированные машины балканской армии. Да, и у балканцев было чем ответить, но как только обстрел башен перестал быть игрой в одни ворота — интенсивность канонады сильно снизилась…
В общем — мы сделали то, о чем и помыслить не могли великие стратеги и обученные полководцы из генштаба. Мы разгромили врага в его логове, ограбили
Очень отвратительное и очень паучительное зрелище.
Вернувшись, мы сгрузили добычу в Сколе, предоставив главбуху и Кузе с гоблинами заниматься учетом и подсчетом, а сами занялись похоронами. Остатки вражьих тел мы просто скинули в овраг и закидали землей. Носферату были растерты в кашу и сожжены сразу, остальные вроде как из кусков прорасти не могли, так что пара бульдозеров из Сколе решило этот вопрос.
Эльфы в сражении на этой стороне потерь не понесли вовсе, а на той — потеряли семерых убитыми и несколько десятков — ранеными. Они занимались погребением по своему обряду, за пределами Хтони, на берегу речки Опир.
Мы же устроили все по нашим, ордынским обычаям, прямо на месте сражения. За обычаи у нас отвечал отец-основатель и пан-атаман — то бишь я. Так что именно мне пришлось стоять в окружении толпы орков, людей и гномов, которые стояли с факелами широким кругом, заполняя собой просеку, насколько хватало глаз. Мерцающий свет факелов разрывал ночную тьму, искры летели в укрытые хтонической хмарью мрачные небеса. Ряды тел, упакованные в автомобильные покрышки и политые горючим, давали полное и ужасающее впечатление о количестве погибших в бою с кровососами ордынцов.
Тысячи — вот сколько их было. Я взял факел из рук Хурджина факел и поднял его вверх и прокричал?
— О, вижу я отца своего… — и тысячи факелов поднялись вверх, и тысячи мужчин повторяли за мной: — О, вижу я и мать свою, и сестер с братьями! И друзей моих, и соратников, с кем стоял плечом к плечу! О, вижу я, как наяву, предков моих всех до единого, и павших товарищей своих! Они призывают, и зовут мое место занять рядом с ними, в небесных чертогах, где вечно живут храбрецы!
— … где вечно живут храбрецы! — вторила мне многоголосым, грохочущим голосом Орда.
— Победа или смерть! — я бросил факел и огонь вспыхнул, жадно облизывая автомобильные покрышки.
— Лок-тар огар! — факелы полетели метеоритным дождем, и вскоре вся просека полыхала, хороня храбрецов, которые грудь в грудь рубились с исконным врагом всего живого, и остались настоящими ордынцами до самой смерти.
А когда огонь догорел — народ рявкнул:
— ХАЙ!!! — и мы все пошли по своим делам.
Я понятия не имею, что должен был значить этот ритуал. Просто ребята думали, что так надо, поскольку Кузя или кто-то из его банды еще тогда, после смерти Садзынара Резчика, оказывается, снимал огненные похороны старого урука. Видео разошлось по сети, и теперь в каждом филиале под Белой Дланью наши пацаны считали, что так положено хоронить мертвых в Орде. Атаман-де такой пример показал!
Честно говоря, я был очень рад, что весь этот дурдом закончился, и теперь есть время на крохотную передышку.
Солнечный свет пробивался сквозь мутный пластик окошка в стене палатки, одинокая пчела с деловитым жужжанием пыталась пробиться на волю, раз за разом штурмуя непостижимую и непреодолимую преграду. Я протянул руку, взял с пола бутылку с водой, и, стараясь не облиться, напился.
Моя ладонь отправилась в путешествие по смуглой, бархатной спине девушки, спускаясь все ниже и ниже, я вдохнул манящий хвойный запах от ее волос и подавил желание проявить еще больше активности и прервать сон Эсси. Пусть отдыхает!
Эсси спала, доверчиво прижавшись носом к моему плечу, её пушистые ресницы вздрагивали, зрачки под веками беспокойно бегали — эльфийка могла вот-вот проснуться, так что я бережно прикрыл её простыней — нечего! Это были тяжёлые, странные дни, и мне не хотелось будить подругу раньше времени. Подругу? Невесту? Эх, нам бы времечка немного, без суеты, слабоумия и отваги, и со всем бы разобрались… Но где его взять, это времечко? Война идет!
Ненавижу войну. Люблю драки и ненавижу войну, вот такой вот пердимонокль. Драка — это честно. То, что мы устроили в Сколевскихз Бескидах, и там, в Хунедоаре — было дракой, пусть и чертовски гигантской. То, что творилось на Пруте — было войной.
Государь поймал меня, вот о чем я думал. Настоящая золотая клетка, выбираться из которой нет никакого желания!
И на кой хрен такие серьёзные мысли лезут в голову в самой расслабленной и приятной обстановке? Что за выверты сознания? Шутить шуточки и глумиться, наматывая на кулак кишки очередного монстра, находясь при этом по уши в дерьме — это запросто…
Рассуждать о будущем и скорбеть об утерянной свободе, любуясь самой прекрасной и самой желанной девушкой в мире? Которая лежит тут рядом, так близко что я чувствовал тепло её молодого, стройного тела, едва прикрытого белой простынью? Запросто, это мы тоже умеем, можем, практикуем.
Я отогнал навязчивую пчелу от своей ненаглядной и снова потянулся к бутылке с водой. Организм явно восстанавливался после адского напряжения последних дней и требовал питательных веществ и жидкости. Вот же — биоробот, чтоб его! Организму романтичность момента не объяснишь…
Мозгу, впрочем тоже. Он продолжал мне выдавать теории заговора одну за другой, и я уже хотел разбудить Эсси, но снова послушав, как она мирно сопит своим носиком — передумал. Пусть сопит!
Но каков все-таки его царское величество Иоанн Иоаннович, а? Никогда не поверю, что его эффектное появление у зеленых живых стен Ород-Рава было вызвано только и исключительно желанием призвать жалких полторы или две тысячи стрелков в войско! Пф, да одна земская Москва за первые три месяца боевых действий выставила пятьдесят тысяч добровольцев, которые пополнили действующую армию без проволочек, влившись в ряды подразделений, в которых и проходили срочную службу. И это только Москва! Сейчас группа армий «Прут» представляла собой миллионную военную машину, по-русски медленно набиравшую обороты, и не без проблем, кроваво наступавшую, но, очевидно — очень и очень грозную. В ее силах было перемолотить и втоптать в грязь любого противника. Или даже двух! Дайти только срок…