Великий и Ужасный. Фантастические рассказы
Шрифт:
Не мешкая, я ринулся на злодея и одним движением перерезал ему горло по самый кадык. Ощутив на губах солоноватый вкус брызнувшей крови, я даже заворчал от удовольствия, переходящего в ярость, вожделение лютого зверя…
Грудь распирали хрипы. На моё логово набрёл чужак, пришёл не один, чужак привёл с собой стаю. И не будет чужаку пощады, и не может быть человеку от зверя снисхождения.
За окном слегка потемнело.
— Эй, парни! Вы там уснули! Мы девку никак не найдём, даром, что слепая! — послышался глумливый голос.
Подобрав
Убивать! Резать! Калечить! Рвать!
Каждого из стаи, каждого и любой ценой.
Я принюхался, у выхода меня поджидали, ну, да не стоило им усердствовать в кладовой — Берта готовила душистый эль.
Двое, слышал я, один — помоложе, второй — опытный. Сердце первого стучит, как у зайца, у другого оно размеренно.
Пока не подоспела подмога, пока даны не хватились убитых, я должен управиться с этими. Главное, выбраться во двор, и чтобы никаких луков!
Содрав с тела рубаху, стараясь не выдать себя и шорохом, я прокрался к выбитой недавно двери и глянул наружу — тот, кто смотрит из темноты, всегда незаметен тем, кто стережёт его на свету.
Молодой был мне виден превосходно, он стоял точно напротив проёма, прикрывшись круглым щитом, другого, более опытного я не видел.
— Аррха!
Я оказался с ним рядом прежде, чем парень успел выставить щит. Послушное крепкой ладони железо перерубило противнику ключицу. Дан выронил щит, чтобы принять меч в левую руку, но смазанное движение моего клинка неумолимо продолжалось, обретя иное направление. Меч пошёл снизу и раскроил датчанину пах:
— Господи Иисусе! — сорвалось с его губ вместе с кровавой пеной.
Краем глаза я углядел и последнего противника, который, будь у него молодость, сумел бы поразить меня, но сейчас его боевая секира казалась медлительней чайки, заглотнувшей рыбину.
Железко пропахало точно то место, где я стоял мгновение назад.
Отскочив, я споткнулся о труп Берты, изуродованный молодчиками до неузнаваемости, и если бы не одежда, мне не признать её.
Противник не медлил, один удар секиры стоил бы мне жизни, но враг ошибся, думая, что я буду ждать его.
Имя мне Инегельд, и не сам ли старый Харбард обучил меня премудростям сечи.
Дух Зверя! Выпусти его, взлелеянный ненавистью, он сожрёт врага — сперва разум, потом и плоть. Я угодил датчанину в печень и даже слегка повернул металл, насладившись маской боли и ужаса на его лице. Безразличие бессмертных к жизни осознаётся лишь там, где властвует сама навь. Хорошо, что Солиг не увидит моего торжества. Никто из них не мог знать, что я — человек, никто, кроме неё.
— Никто, кроме меня! — сказала Солиг, положив мне на плечо ладонь, пальцы которой украшали изумительные перстни.
— Родная! Неужели? — я обернулся, мечтая заключить любимую в объятья, чтобы не отпустить
— Ты ещё совсем мальчишка, Инегельд, — пробасила Солиг, меняясь на глазах. — Воистину, любовь делает человека слепым! — добавила она с детства знакомым голосом. — Но ты и счастлив этим, потому что любовь предпочитает смертных и слепых, чем вечных и всевидящих.
Рыжие волосы, прежде ниспадавшие на плечики, разом поседели, обратились в густую копну, их сковал серебряный венец. Венец, охватывающий могучий лоб мыслителя.
Тот, что был ещё недавно Солиг, вытянулся, опередив меня на голову, и раздался вширь, а бородища, заплетённая косой, украсила грудь.
Он хохотал, коварный Харбард, сбрасывая обличие за обличием, снимая маску за маской. Он веселился, и имел на то право — смутьян и губитель, морок и рознь.
— Неужто не так? — подмигнул Он мне своим единственным оком.
— Так, — горько усмехнулся я и зашагал на свет, прочь из девятой пещеры, откуда так и не сумел выбраться.
Хоть в этот раз, быть может, Харбард остался вполне доволен.
Господин случая
Господин случая (2001)
Рассказ из фэнтезийной серии «Об Инегельде». Впервые опубликован в газете «Фантаст» вып. 2. 2001 г. С. 8.
— Где он? Я потерял его из виду? — сказал первый.
— Там, впереди, в длинном плаще! Не оглядывается. Старший предупреждал — больно опасный тип, — уточнил второй. — Он голыми руками разделался с нашей прежней командой, никто и пикнуть не успел. А были не хилые ребята, прошли Афган.
— Что, дерётся сильно? — спросил первый.
— Нет, просто ему везёт, — отозвался второй, и добавил. — Как никому другому. Он будто бы хозяин своей удачи. Но шеф предупредил — «ни одна досадная случайность не должна повредить нашим планам».
— Теперь не уйдёт, его уже ждут наверху, — обнадёжил напарник.
Лента эскалатора метро неспешно ползла вверх. Крепко сбитые парни — галстучки, при полном отсутствии шеи, пиджачки, всё, как положено — еле слышно переговаривались, стоя на рифлёных ступенях. Один из них, бритоголовый, полез под мышку и что-то поправил там.
— Профессиональное движение, — подумал Инегельд, — но, чую, на переходе стрелять не станут.
Он сунул руку в карман плаща, представив, что тот полон мелочью. Так и оказалось. Нынешние рубли не годились — вес маловат, измельчали деньги.
— А вот эта, с острым краем, сгодится. Гнутая, — ощутил он. Чуткие пальцы обнаружили и цифры. — Это даже забавно, — усмехнулся Инегельд, — Павел Петрович, однако.
Опустив ладонь на резиновый поручень, он уронил зелёную от времени медь в металлический жёлоб, копейка со звоном понеслась вниз, опережая фантики от жвачек…