Великий князь Николай Николаевич Младший. Книга 1
Шрифт:
Полк состоял из 4-х действующих и 1-го резервного эскадронов и входил в состав 2-й гвардейской кавалерийской дивизии, именовавшейся «лёгкой». В отличие от 1-й «тяжёлой» гвардейской дивизии, в состав которой входили кирасирские полки, относящиеся к тяжёлой кавалерии.
Помимо Гусарского полка во 2-й дивизии числились: Конно-гренадерский, Уланский Её Величество и Драгунский полки.
Многих аристократов привлекала служба в гусарском полку. У гусар была потрясающе красивая форма, которой в русской армии придавали особое внимание. Офицеры носили шапка из медвежьего меха с султаном из белого
На ногах расшитые цветными шнурами светло-серые рейтузы-чачкиры и низкие полусапожки-ботики с двойным мыском и кисточкой. В непогоду гусары использовали плащ из серого сукна с застёжкой на шее. Неотъемлемым атрибутом гусар была, расшитая золотыми нитками, ташка, в виде плоского планшета, надеваемая через правое плечё, и висевшая у колена. А так же вальтрап, с острым задним углом, покрывавший седло.
Вместо погон использовались жгуты. Чины различались по галунной обшивке на доломане и ментике.
Гусары были не просто блестящими кавалеристами. Это были люди без страха и упрёка. В обиход русского языка прочно вошли синонимы: «гусарство», «гусарить», что означает вести себя безрассудно, красоваться. Именно так жили гусары, без оглядки на прошлое и без планов на будущее, весело и красиво закрепив за собой славу прожигателей жизни.
Ещё один знаменитый гусар, поэт Михаил Юрьевич Лермонтов (1814 – 1841) написал такие строки:
Гусар! ты весел и беспечен,
Надев свой красный доломан;
Но знай – покой души не вечен,
И счастье на земле – туман.
В то время полком командовал генерал-майор барон Феофил Егорович Майендорф (1838 – 1919). Он происходил из знатной фамилии курляндских немцев, считавшейся ветвью старинного прибалтийского баронского рода Икскуль, получившей свой наименование от замка, располагавшегося близ Риги на берегу Западной Двины.
Феофил Егорович окончив Пажеский корпус, служил в лейб-гвардии Конном полку, а в 1874 году стал командиром гвардейского Гусарского полка.
Познакомившийся с Феофилом Егоровичем в 1905 году, будущий военный атташе во Франции, граф Алексей Алексеевич Игнатьев (1877 – 1954) вспоминал: «Высокий худощавый старик, любезный, воспитанный и приятный в обращении, он когда-то отличился в русско-турецкую войну. Но это был недалекий человек. В Петербурге он вызывал к себе симпатию, главным образом как хороший семьянин».
Сходную характеристику барону дал военный министр Александр Фёдорович Редигер (1853 – 1920), указывая, что барон был «честнейший человек, но ограниченных способностей».
Своей карьерой барон Майендорф был во многом обязан супруге графине Елене Павловне Шуваловой (1857 – 1943), семья которой была близка к императорскому Двору.
При бароне Майендорфе, как и вся русская кавалерия, полк находился в заброшенном состоянии. Это было время упадка конницы. Занятые собой и светскими развлечениями офицеры полка смотрели на подчинённых, как на подсобный аппарат, предназначенный
Типичный гвардейский офицер той поры, это молодой человек занятый исключительно собой, понимавший военную службу, как средство своего утверждения в высшем обществе. Они никогда ничего не делали и в то же время не имели ни минуты свободного времени. В полковых казармах офицеры появлялись редко, с удовольствием проводя время в Английском клубе, в салонах столичных модниц, театре или в офицерском собрании.
Военная жизнь была основана на полковых традициях. Особо чтимые полковые традиции предусматривали известное равенство всех офицеров полка в независимости от их положения и титулов. Надев гусарскую форму, офицер становился членом своеобразного полкового аристократического клуба. Ничем от других офицеров великий князь Николай Николаевич старался не выделяться. Нёс службу наравне с прочими офицерами. Не козырял своим высоким происхождением, чем заслужил всеобщее уважение.
Служба в полку не отнимала у офицеров много времени. Военные учения проводились редко. При этом в строю команды передавались хором, стремясь заглушить топот лошадиных копыт.
Рутинная подготовка была хороша лишь для парадов. Зимой в манеже рысью или укороченным галопом, скоростью равной пехотному шагу. «Обращали внимание только на оттягивания каблука вниз и колена назад». Летом на ровном поле. «Высшим искусством считалось умение произвести учение «на пяточке» а пределом лихости считалось движение карьером, на расстояние, однако не свыше 100 – 150 шагов». Командиры заботились о лошадях. Офицеров в кавалерии привлекали лишь красивая форма. Лошадей они не знали. Интересы к службе были ничтожны. Зато регулярно тренировались в умении выпить десяток бокалов шампанского в офицерском собрании. И неплохо разбирались в тонкостях светской жизни.
Столичные гвардейцы были своеобразной кастой, отличавшейся от армейских офицеров. Они по духу нисколько не отличались от великосветского столичного общества. Их жизнь была духовно чрезвычайно пуста и состояла главным образом из развлечений. Занятия гвардейских офицеров сводились к балам, любительским спектаклям, дружеским пирушкам в офицерском собрании. А пьянство гусар носило легендарный характер.
Все требования гвардейской жизни впитал в себя великий князь Николай Николаевич. Он был гвардейским офицером до мозга костей, со всем блеском и пороками.
По свидетельству гвардейца Виталия Петровича Обнинского (1867 – 1916), практика назначать в гвардию великих князей была порочна, для военной службы. Избалованные великие князья ещё сильнее развращали офицеров своим богатством, плохими привычкам, безответственностью, протекционизмом, вырабатывая у сослуживцев стремление, добиваться карьеры любыми способами.
«Итак, одни пьянствовали, другие развратничали, третьи совмещали и то и другое, а все вообще бездельничали».
Среди выдающихся алкоголиков тогдашней гвардии особое место занимал великий князь Николай Николаевич, «микроцефал по фигуре, охотник по велению и глупец, неисправимый алкоголик».