Великий маг

Никитин Юрий Александрович

– Над чем работаете сейчас?

Я часто раскаивался в том, что говорил, но редко сожалел о том, что молчал. Хотел было промолчать и сейчас, но как промолчать да еще такой женщине – совсем грубо, и я ответил уклончиво:

– Обычно я изволю работать сразу над двумя-тремя романами.

– Как это? Разве такое возможно?

– Почему нет? Пишу, подбираю образы, сцены… Если не идет, то не выжимаю из себя, останавливаюсь, открываю другой файл. Там тоже роман, пишу с перерывами уже третий год. Если добавить пару ярких

эпизодов, можно переходить к подгонке и шлифовке… Потому у меня иногда по году ничего не выходит, а потом сразу два-три за месяц. Хотите кофе?

Она мотнула головой.

– Знаете, на эту дежурную фразу так и хочется ответить, мол, давайте уж не тянуть, сэр!.. Нет, это вы кофеман, как я заметила, а я сторонница здорового образа жизни. И желудок не хочу испортить, и гормоны чтоб обновлялись… У вас как с гормонами?

– Я о них не думаю, – объяснил я. – Там все на автомате. Значит, вам сок и яичницу?

Она вскинула брови, в глазах недоумение.

– Почему такой странный выбор?.. Ладно, я сама, хорошо?

– Хорошо, – ответил я.

Она отправилась на кухню, я следом, чтобы подсказать что или помочь, люблю быть мальчиком на кухне, тогда ни в чем не виноват… или, наоборот, виноват во всем. Она быстро просмотрела содержимое холодильника, так же быстро соорудила что-то наподобие салата, причем в нем помимо зелени еще и кусочки рыбы, моллюсков и еще чего-то модифицированного, я из неистребимого любопытства беру такое время от времени, а потом, попробовав, отправляю в мусорное ведро.

– А над чем работаете именно сейчас? – повторила невинно, словно не задавала этот вопрос, в глазах доброжелательная улыбка, даже губы раздвинулись, показывая белые чистые зубы.

Что-то в ее голосе насторожило. В разглашении тайны всегда повинен тот, кто доверил ее другому. А здесь не просто другой, а бери выше – искушение святого Антония во плоти.

– А вас что именно заинтересовало?

Она разложила из глубокой салатницы на две тарелочки, украсила веточками зелени и кивнула мне на одну, что на моей стороне стола.

– Да интересуюсь так просто. Я же литагент, мне положено знать. Я должна строить стратегию, как лучше подготовить для них в будущем почву. К моменту, когда книга будет готова. Кому именно ее предложить, под каким соусом преподнести.

– Не надо, – сказал я мягко. – Кристина, я говорю странные вещи… но мои книги не нужно устраивать, пристраивать, выбивать для них тиражи побольше, гонорары повыше. Не обижайтесь, но это мое кредо. Книги должны пробиваться сами. Это у нас отголосок советской эпохи, когда все нужно было профигачивать через заслоны. Хорошую книгу у вас и так выхватят из рук. Я уже двадцать лет занимаюсь литературой… по крайней мере, первая публикация была двадцать лет назад. За это время тридцать романов! И ни один из них не пристраивал. Вы первый литагент у меня…

– …да и тот, – вставила она, – вам

не нужен. Так?

Она старалась держаться непринужденно, но я чувствовал, что обидел ее очень сильно. Голова ушла в приподнятые плечи, высокие груди как-то потерялись, она сгорбилась и сидела несчастная, как брошенный щенок под дождем.

– Кристина, – сказал я укоризненно, – как вам не стыдно? Я десять лет собираюсь заняться упорядочиванием своих героев, географии, родословных… все перепуталось, ляпы все чаще… а вы сразу нашли ребят, что взялись за это тягостное дело!.. Я уж не говорю про самое главное: такие вкусные салаты я не ел никогда в жизни!

Она покачала головой.

– Я не только салаты умею делать.

– Гм, догадываюсь…

– Не делайте проницательное выражение лица, вы не о том подумали, – отрубила она сердито. – А дело это совсем не тягостное. Это вам тягостное, а кому-то в радость. Есть же люди, которым за счастье перекладывать листочки в пыльных гербариях? Их надо всего лишь найти. Но это небольшая заслуга.

– Огромная, – возразил я в свою очередь. – Я же не нашел? Но, Кристина, не прикидывайтесь обиженной. Я все равно побью рекорд святого Антония… он сколько дней продержался?.. и не дам себя трахнуть.

Она хитро поинтересовалась:

– А после того, как будет побит рекорд?

– Возможно, пойду на побитие рекорда Гаутамы, Шакья-Муньи или даже Будды.

Она сказала с облегчением:

– Тогда мне долго ждать не придется. Он не чуждался… еще как не чуждался этих радостей. Даже я краснела, когда смотрела барельефы на стенах их храмов… Но вы явно работаете над какой-то очень крупной и важной для вас вещью, верно?

Я некоторое время ел молча, переспросил:

– Можно узнать, откуда такие выводы?

– У вас как-то было такое лицо, такое…

Ее пальцы задвигались над салатом, словно сяжки муравья, когда он передает дополнительную информацию, двигая всеми члениками на усиках.

– Глупое?

– Просветленное, – ответила она. – Будто из вас шел свет. Я бы сказала, как из ангела, но такое затасканное сравнение писателя может обидеть, так пусть, как из дырявого фонаря.

– Нет, – сказал я, подумав, – пусть будет, как от ангела.

– Ангел здесь я, – заявила она. – А по два ангела в одном месте не бывает. Чаще – ангел и черт.

– Ладно, согласен на черта. В конце концов, черти – те же ангелы, что потерпели поражение в предвыборной борьбе и были низвергнуты средствами правительственной массмедии на землю. Здесь мы и готовимся к новой схватке за власть.

Она быстро работала вилкой, подбирая мелкие ломтики красной рыбы, спросила со смешком:

– А что будет, когда возьмете верх?

Снова в ее голосе почудился второй смысл. Я ответил по-прежнему легко и беззаботно, хотя внутри зажал душу в кулак, чтобы не каркнула во все мужское горло: