Великий натуралист Чарлз Дарвин
Шрифт:
На десятый день после отплытия из Плимута «Бигль» достиг острова Тенерифа. Дарвин с нетерпением ждал высадки на этот остров, красочные описания которого давно были знакомы ему по книгам Александра Гумбольдта [2] .
Увы! Высадиться здесь не пришлось из-за объявленного местными властями карантина. Экипаж только издали мог любоваться великолепным видом Тенерифского пика, озаренного утренним солнцем. «То была заря первого из многих прелестных дней, которых я
2
А. Гумбольдт — немецкий ученый и писатель — с 1799 по 1804 год совершил путешествие по Средней и Южной Америке.
Капитан отдал команду: «Кливер поднять», — и «Бигль» покинул гавань, направляясь к островам архипелага Зеленого Мыса.
Уже в эти первые дни путешествия Дарвин был очень занят. Сети, опущенные в море за кормой корабля, доставляли множество интересных животных, которых он рассматривал в своей каюте.
16 января корабль остановился у Порто Прайя, на Сант-Яго, главном острове архипелага Зеленого Мыса.
С моря окрестности Порто Прайя не радовали взора. От обширных совершенно бесплодных равнин, покрытых лавой после вулканических извержений, частых в давние времена, веяло суровым величием. Только дожди, выпадающие здесь раз в году, чудесно преображали местность: из каждой трещины начинала пробиваться зелень. Но жгучее солнце быстро превращало ее в сено на корню, которым и питались животные.
Зато вокруг маленького ручейка Дарвин нашел роскошную растительность.
Направляясь к центру острова, он обратил внимание на чахлые акации, росшие на небольшой равнине. И вот что удивило его: верхушки акаций были согнуты, некоторые даже под прямым углом. Направление ветвей с северной стороны было на северо-восток, а с южной — на юго-запад.
Почему?
Дарвин выяснил, в каком направлении дуют здесь ветры. И тогда он понял, что вершины и ветви акаций служат как бы естественными флюгерами, отмечающими направление ветра.
Ветры создавали еще одно характерное для этих мест явление. В воздухе держалась постоянная мгла. Оказалось, что это была тончайшая пыль. Дарвин собрал ее и послал для исследований в Лондон. Ему сообщили, что пыль состояла из обломков раковинок и оболочек микроскопических животных и водорослей.
Моряки давно знали, что иногда в Атлантическом океане такая мгла выпадала за тысячу миль [3] от суши, и притом в огромном количестве. Пыль создавала до того непроницаемый мрак, что корабли нередко садились на мель.
3
Миля морская — мера длины, равная 1852 метрам.
Откуда в Атлантическом океане появилась эта пыль?
Оказывается, ее приносили ветры, дующие с африканских берегов.
Это явление хорошо запомнилось Дарвину. Много лет спустя, работая над вопросом о распространении растений, он вспомнил океаническую пыль, оседавшую на кораблях, вместе с которой могли переноситься на огромные расстояния и споры растений.
«Бигль» довольно долго стоял на якоре у берегов Сант-Яго; Дарвин видел здесь много удивительных морских животных.
< image l:href="#"/>«Бигль»
В луже, оставшейся после морского отлива, он заметил несколько
Другие каракатицы чрезвычайно быстро бросались с одной стороны лужи в другую, то окрашивая воду в темно-коричневый цвет выпускаемой ими жидкостью, то вдруг исчезая, словно сквозь землю проваливались. Цвет их тела изменялся в соответствии с цветом грунта, и животные становились незаметными.
Поймав одну каракатицу, молодой натуралист внимательно рассмотрел ее. Цвет тела животного был серым, со множеством вкрапленных ярко-желтых крупинок. Он как будто переливался, становясь то гуще, то светлее, а крупинки временами пропадали совсем [4] .
Иногда казалось, что животное сознательно скрывалось от преследования. «Некоторое время оно оставалось неподвижным, потом украдкой, точно кошка за мышью, подвигалось на дюйм или на два; по временам оно изменяло свой цвет и продолжало поступать таким образом, пока не добралось до более глубокого места; тогда оно внезапно рванулось вперед, оставляя за собой густую струю чернил…» И не видно было, куда же оно спряталось.
4
Это происходит вследствие попеременного расширения и сокращения особых клеток с разноцветными зернышками красящего вещества — пигмента.
Каракатица
Много нового узнавал молодой ученый.
Здесь, на Сант-Яго, Дарвин впервые подумал, что, может быть, он напишет когда-нибудь книгу о геологии тех стран, где случится ему побывать. «И сердце мое, — вспоминал он в старости, — затрепетало от восторга. С какой ясностью могу я восстановить невысокий лавовый утес, под которым я отдыхал тогда, ослепительно палящее солнце, несколько диковинных растений пустыни поблизости от меня, а у ног моих — живые кораллы в лужах, оставшихся после отлива».
Молодой натуралист работал с большим увлечением. Отцу он написал, что не провел без дела и получаса с тех пор, как «Бигль» покинул Тенериф.
29 февраля «Бигль» приблизился к бразильским берегам.
Уже первое знакомство с Бразилией привело Дарвина в полное восхищение. «Изящество трав, невиданные паразитические растения, красота цветов, блестящая зелень листьев, а главное — общая роскошь растительности приводили меня в восторг», — говорит Дарвин.
«Бигль» не задерживался здесь, так как Фиц-Рой предполагал на обратном пути снова зайти в Байю, и поплыл дальше.
И опять сети, опущенные за кормой, доставляли богатый улов.
Однажды у берега поймали рыбу-иглотел, раздутую как шар, и притом колючий. Вытащенная из воды рыба стала с силой выбрасывать воду изо рта и через жаберные отверстия, теряя шарообразную форму тела; она хлопала челюстями, издавая странные звуки, и очень больно кусалась.
Иглотел
Когда рыбу снова опустили в воду, она опять быстро раздулась, поглотив ртом большое количество воды и воздуха.