Великий Переход. До и после 2012 года
Шрифт:
Сила открывать новые миры красоты, изящества и света таится в маленьком выборе, который вы делаете. Самые невзрачные мелочи могут иметь самые серьезные последствия. Помните об этом. Цените мелочи, короткие мгновения вашей жизни, особенно в отношении своих женщин и Земли.
Возвращаясь к божественному женскому началу, что станет самой большой трудностью в ближайшие годы?
Что касается того, что обычно считают божественным женским началом, то главную роль будет играть правда. Возрастет потребность для каждого говорить свою правду, равно как и потребность оставаться в безмолвии, чтобы защититься, — две потребности, векторы которых направлены в противоположные стороны. Судьба планеты и, без сомнения,
Этот выбор будет делаться и на индивидуальном уровне, и коллективно. Каждый должен взвесить внутри себя, какими могут быть последствия от произнесения правды и какими — последствия молчания.
Скажем так: человечество и Земля в какой-нибудь форме выживут. Но если возобладают силы, пытающиеся «зажать рот» правде, в мире на много лет вперед сформируется тяжелая, негативно окрашенная ситуация, которая будет сохраняться до того, как, наконец, одержит верх правда, духовный свет. Поэтому, говоря правду — свою правду — в нынешние времена, мы ускоряем приход более высокой судьбы.
ВСТУПЛЕНИЕ К ГЛАВЕ О ХАТОРАХ ДЖУДИ САЙОН
Я подумала, что могла бы добавить свои два цента к главе о Хаторах, так как на протяжении вот уже восьми лет я записываю каждое слово, которое они произносят. Я познакомилась с Хаторами через Тома Кеньона, хотя раньше я уже видела их изображения, путешествуя по Среднему Западу. Я встретила супружескую пару, у которых одна комната в старом фермерском доме была превращена в храм Хатор. Увидев комнату, в которой не было ничего, кроме рисунков, я слегка удивилась. Все стены были разрисованы изображениями существ, которых я никогда не видела, — с сильно выраженной челюстью, большими ушами и прической древних египтян. Старый дощатый фермерский дом, где находилась эта комната, стоял совершенно один посреди бескрайней канзасской степи. Эти люди предложили мне посидеть в их комнате для медитации. Я согласилась. Должна признаться, что в тот раз, во время первого знакомства с этими изображениями, никто со мной не говорил, и я ничего не почувствовала. Но при этом, уверяю вас, я совершенно точно знала, что я уже не в Канзасе. Я помню тот раз так четко, как если бы это было вчера, хотя с тех пор прошло уже, наверное, лет двадцать.
Потом, через много лет после того, как я увидела эту комнату, я познакомилась с Томом Кеньоном и получила опыт личного и самого непосредственного общения с Хаторами.
К тому времени я уже слышала о Томе Кеньоне, но ни разу не встречалась с ним и даже не знала, чем он занимается. Я слышала только, что он чему-то «учит», а к тому времени, когда я о нем услышала, я почти не испытывала уважения к учителям, поэтому особого интереса он у меня не вызвал. Мой опыт общения с учителями сводился к тому, что они учили одному, а жили совсем иначе. В сущности, мое разочарование в учителях вылилось в особую жизненную позицию. Мне пришло в голову, что времена лицемерного уважения к учителям, которые несут определенный набор знаний, но в собственной жизни им не следуют, подходят к концу. Поэтому я поклялась никогда не связываться ни с каким учителем, но учиться только у скал и рек, и деревьев, и самой жизни. Пусть они будут моим самым великим учителем, как это и было в детстве.
Я не стану пересказывать историю, которую подробно изложила в «Рукописи Магдалины». Скажу только, что мое первое общение с Томом и Хаторами произошло во время личного чтения, которое я приготовила в качестве рождественского подарка одному моему дорогому другу. Я хотела подарить ему что-то особенное, что нельзя было положить в коробку, или завернуть, или воспроизвести еще раз. И когда я раздумывала о том, что я хочу ему подарить, признаюсь, что в моем сознании постоянно звучала фраза: «Подари ему звуки». Я попыталась нанять певца или группу, но на тот момент в городе почти никого из артистов не было, а те, кто оставался, были уже заняты. И вот как-то вечером я разговаривала по телефону с подругой, которая сказала приблизительно следующее: «Послушай, что Том Кеньон говорит о
Он назначил встречу с моим другом и со мной. Я не знала, что Том — к тому же практикующий психотерапевт. Если бы я знала об этом, я бы боялась сказать что-то не так.
И вот через несколько дней мы с моим другом отправились на назначенную встречу. Когда я постучала в дверь, мне показалось, что ее открыла большая собака — таких больших собак я еще не видела. Мерлин попросту втиснулся между дверью и человеком, который ее открыл. Нас провели вниз, в офис Тома. Том пригласил нас в свой кабинет и достал хрустальный кубок. Я не знала, что сейчас будет, и села подальше от своего друга, так как «звуки» (чем бы они ни оказались) предназначались именно ему. Это был подарок ему, а не мне. Я сидела не шевелясь и прикрыла глаза. Том начал издавать звуки, которые были прекраснее всего, что я когда-либо слышала. До этого я много лет работала в рекламном бизнесе, в студиях звукозаписи. Я работала с музыкантами и сама написала диплом по музыке, но не слышала, чтобы кто-нибудь в мире когда бы то ни было издавал подобные звуки. Я открыла глаза, чтобы убедиться, что в комнате, кроме нас, никого не было, и чтобы понять, каким, образом он издавал звуки, которые неслись у него из горла. Это было потрясающе и совершенно ново. Я почувствовала, что мой мозг входит в сильно измененное состояние, хотя при этом я полностью отдавала себе отчет в происходившем.
Хаторы представились и начали рассказывать моему другу о нашей с ним совместной жизни в те времена, когда Эхнатон хотел сменить старое священство. Эта история показалась мне очень знакомой, и перед моим внутренним взором, как отредактированные клипы, проносились какие-то сцены. Когда я услышала описания храма Изиды и храма Ра, меня стали переполнять эмоции. С помощью голоса Тома они производили звуки для моего друга, и я помню, что была очень горда, что нашла звуки, которые мне велено было найти. До сих пор я нигде не слышала звуков, которые Том Кеньон издает на своих звуковых сеансах.
Когда все закончилось, Том повернулся ко мне н сказал: «Богиня Хаторов хочет говорить с тобой. Джуди». Никто из нас не в состоянии вспомнить, что она сказала, и с тех пор она лишь раз приходила с группой.
Когда все закончилось, Том проводил нас до двери. Мой друг пошел к машине, я шла в нескольких метрах позади него. Том окликнул меня.
«Джуди — сказал он. — я должен вам кое-что сказать».
Я подошла.
«Я так не делаю», — сказал Том.
«Чего не делаете?» — спросила я.
«Я никогда не принимаю людей у себя дома, и я не устраиваю частных сеансов».
«Тогда почему же вы нас приняли?» — спросила я.
«Потому что об этом меня попросили Хаторы».
Дома эти звуки преследовали меня много дней. Никогда в жизни ничего не производило на меня такого впечатления, как встреча с Хаторами через Тома Кеньона. Через неделю я опять позвонила Тому п спросила: «Если один раз Хаторы уже попросили нас встретиться с нами, может быть, они попросят вас об этом еще раз? У меня есть для них несколько вопросов».
Он рассмеялся, мы договорились о встрече, и как это началось.
Потом через несколько лет мой друг навсегда растворился в пейзажах Нидерландов, и больше я ничего о нем не слышала. Тем не менее, я все еще вспоминаю о нем с нежностью, и большой любовью, и уважением и надеюсь, что когда-нибудь он увидит эти строки и вспомнит, как мы жили вместе. После того как жена Тома умерла от рака, мы поняли, что буквально скатываемся с близких дружеских отношений к все более и более глубокой сердечной привязанности. И. хотя и Хаторы, и другие божества немало говорили нам в частных беседах о том времени и о нашей совместной жизни, мы предпочитаем не делиться этим с миром.