Великий перелом
Шрифт:
— Впечатляюще, — ответил Анелевич.
«Если, конечно, он говорит правду. Но говорит ли? Если ты — мышь, пустишь ты в свою норку кота, который несет сыр?» Но лгал Скорцени или не лгал, он этого, по крайней мере, ничем не показывал. Если же по странной случайности он говорил правду, то имбирная бомба действительно может вызвать хаос. Мордехай легко представил себе, как ящеры бьются друг с другом, одурманенные имбирем настолько, что не в состоянии рассуждать здраво или же вообще утратили способность думать.
Ему
Анелевич решил несколько обострить разговор, чтобы понять, что скрывается за псевдоискренним фасадом.
— Какого черта я должен верить вам? — спросил он. — Разве СС не приносит евреям одни только беды?
— СС приносит беды любым врагам рейха.
В голосе Скорцени прозвучала гордость. По-своему он был — или казался — честным. Анелевич не понял, что предпочтительнее для него — эта честность или же лицемерие, к которому он был готов. Скорцени продолжил:
— Кто теперь самый опасный враг рейха? Вы, жиды? — Он покачал головой. — Конечно, нет. Опаснее всего ящеры. О них мы беспокоимся в первую очередь, а уж потом — обо всем прочем дерьме.
До нашествия ящеров самым опасным врагом рейха был Советский Союз. Это не удержало нацистов от создания в Польше лагерей смерти, стоивших им средств, которые можно было использовать для борьбы с большевиками.
Анелевич сказал:
— Ну хорошо, предположим, вы изгоните ящеров из Лодзи и Варшавы. Что тогда будет с нами, евреями?
Скорцени развел своими большими руками и пожал плечами.
— Я не занимаюсь политикой. Я только убиваю людей. — Удивительно, его улыбка осталась обезоруживающей даже после того, как он произнес эти слова. — Вы не хотите быть с нами, а мы не хотим, чтобы вы были с нами, так что, может быть, мы вышлем вас куда-нибудь. Кто знает? Может быть, на Мадагаскар: была такая идея перед нашествием ящеров, но мы тогда не владели морями. — Его кривая улыбка стала злобной. — А может быть, даже и в Палестину. Черт его знает — как я обычно говорю.
Он был многословен. Он был убедителен. Своими рассуждениями он все больше пугал.
— Зачем использовать эту штуку в Лодзи? — спросил Мордехай. — Почему не на фронте?
— По двум причинам, — отвечал Скорцени. — Во-первых, в тылу в одном месте сконцентрировано гораздо больше врагов. А во-вторых, у большинства ящеров на фронте имеются защитные средства против газовых атак, которые могут уберечь и от имбиря. — Он хмыкнул. — Имбирь — это газовая война, газ счастья, но все равно газ.
Анелевич повернулся к Генриху Ягеру.
— А что вы думаете об этом? Она будет действовать?
На лице Ягера ничего не отражалось. Впрочем, Мордехай помнил, оно вообще мало что показывало. Он уже почти пожалел о том, что сделал, — он задал самый жгучий в данный момент вопрос своему другу и союзнику в вермахте. Ягер кашлянул и заговорил:
— Я участвовал в стольких операциях с полковником Скорцени, что все и не упомню.
Скорцени громко расхохотался. Не обращая на это внимания, Ягер продолжил:
— И я никогда не видел, чтобы он потерпел неудачу после того, как поставил перед собой цель. Если он говорит, что это сработает, то лучше прислушаться к нему.
— О, я слушаю, — сказал Анелевич. Он снова обратился к Отто Скорцени. — Итак, герр штандартенфюрер, что вы будете делать, если я скажу, что мы не хотим иметь ничего общего с этим? Вы все равно попытаетесь доставить ее в Лодзь?
— Абер натюрлих! [11] — Австрийский акцент Скорцени придавал его голосу аристократическую нотку, уместную скорее для жителя Вены конца прошлого столетия, чем для нацистского головореза. — Мы так легко от своих планов не отказываемся Мы это сделаем, с вами или без вас. С вашим участием, может быть, будет проще, и вы, евреи, заслужите нашу благодарность. А поскольку мы собираемся выиграть войну и править в Польше, мое предложение не кажется вам неплохой идеей?
11
Ну естественно! ( нем.) — Прим. перев.
«Вперед. Сотрудничайте с нами». Скорцени говорил напрямую. Мордехай удивился, если бы обнаружил в нем утонченность. Он вздохнул.
— Раз уж вы все представили таким образом, то…
Скорцени хлопнул его по спине, и достаточно сильно — тот покачнулся.
— Ха! Я знал, что вы — умный еврей. Я…
Шум в лесу заставил его прерваться. Анелевич быстро сообразил, что это.
— Значит, на нашу встречу вы захватили с собой друзей? Они должны были устранить меня?
— Я же сказал, что вы — умный еврей, не так ли? — ответил Скорцени. — Как скоро мы начнем? Я не люблю ждать попусту.
— Дайте мне вернуться в Лодзь и подготовиться к доставке нашей небольшой поклажи, — сказал Мордехай. — Я знаю, как связаться с полковником Ягером, а он, вероятно, знает, как войти в контакт с вами.
— Вероятно, да, — сухо подтвердил Ягер.
— Уже неплохо, — сказал Скорцени, — только не тяните черт знает сколько, это все, что я хочу вам сказать. Помните, с вами или без вас, это произойдет. И ящеры еще пожалеют о дне, когда выползли из своих яиц.